– Пожрать тебе принесут, и белье будет, – поворачиваясь ко мне спиной, небрежно бросил Медяк. – Не скучай.

Он ушел, а я села на раскладушку и обхватила голову руками. Да, когда-то моя веселая жизнь начиналась с подвала, но тогда я была вольной птицей, рожденной, чтобы летать. Братва у меня уважала. А сейчас я никто и могу только ползать.

Но так я и не рвусь в небо. Теперь мне нужно только одно – спасение от Медяка и тихая жизнь вдали от всех связанных с ним кошмаров.

Я ненавидела Медяка, но в то же время во всех своих бедах винила и саму себя. Это ведь я подняла бандитскую волну, которая меня же и захлестнула. Теперь я на самом дне, и некому протянуть мне руку помощи.

Огонь сожрал шиферную крышу, выжег окна, копченым языком вылизал стены. Пожарные уже уехали, а менты продолжали работу. От дома практически остались только стены, а забор уцелел. Ворота закрыты. Я не знал, что за ними творится, поскольку к месту происшествия посторонних не пускали. Ограждение, оцепление – все чисто по науке.

– Что там случилось? – спросил я у милицейского старшины с такими же роскошными усами, как у товарища Буденного.

– Проходите, гражданин. – Он с небрежной важностью махнул рукой в сторону моей машины.

Я сунул ему в ладонь двадцатидолларовую купюру и спросил:

– У меня тут знакомая жила. Что с ней?

Возможно, за забором лежал труп моей Риты. Она сгорела в доме, или же ее застрелили, как это было здесь же с Лешей Самоедом. Проклятая жизнь в гадком месте только так и заканчивается.

Старшина мельком глянул на купюру, спрятал ее в карман и сказал:

– Не знаю. Труп там на первом этаже нашли. Непонятно пока, мужчина это или женщина. Сначала осколками посекло, потом пожар разошелся.

– Осколками? – растерянно спросил я.

Не суть важно, как и что здесь произошло. Меня убивал сам факт, что Риты больше нет. Если, конечно, на первом этаже обнаружился ее труп. А она ведь жила одна.

Это катастрофа, если Рита погибла.

– Сначала в дом гранаты полетели, потом уже полыхнуло. Грохотало тут так, что мало не покажется!

– А тех, кто гранаты бросал, нашли?

– Ищут.

– А в доме один человек был?

– Вроде нет. Говорят, что после взрывов машина отсюда выехала. – Старшина кивнул в сторону ворот.

– Кто в ней был?

– Чего не знаю, того не знаю. Давайте, гражданин. – Он снова показал мне рукой в сторону дороги. – Не отвлекайте, не мешайте работать.

Ему нечего было больше сказать, или же закончился лимит информации в расчете на двадцать долларов. Скорее всего, первое. Старшина – человек маленький, что краем уха услышал, то мне и передал.

Я вернулся к своей машине, прислонился к багажнику, закурил и взял на заметку ментовский «козел», стоявший неподалеку. Водитель за рулем, в теплом салоне, но вряд ли он сможет мне чем-то помочь. Я ждал, когда к машине подойдет кто-нибудь посолидней. Долго терпеть мне не пришлось.

От дома к машине неторопливо шел худощавый мужчина с внешностью круглого отличника. Он о чем-то думал, пальцами сжав подбородок, был в штатском, но у меня на ментов особый нюх.

– Здравия желаю! – Я подошел к нему, перекрывая путь к машине.

Мужчина интуитивно бросил взгляд назад, на старшину. Оружия при нем не было, а тот с автоматом. Если вдруг что, поддержит, так сказать, огнем и маневром.

– Один вопрос можно?

– Если только один.

Весь вид этого человека располагал к общению, только сам он неохотно шел на контакт.

– Там, говорят, труп нашли. – Я кивнул в сторону дома. – Мужчина или женщина?

– Может, и мужчина. Или женщина. Вы кто такой? – Страж порядка сощурился, глядя на меня.

– Я знакомый Риты Сувориной. А что здесь такого?

– Я разве сказал, что в этом есть что-то плохое? – Мент усмехнулся, как будто в чем-то уличив меня.

– Нет, не говорили. Но вы смотрите на меня так, как будто я враг народа.

– Враг или нет, а ты у нас на примете.

– На примете? – похолодел я.

– Кречетов твоя фамилия. Так?

– Да, Кречетов.

– Это же ты с Ритой был, когда Самоедова убили?

– Был. А что?

– Как что? Все видел, а показания не дал.

– Так повестки не было.

– Да и тебя как будто тоже не было. – Он в раздумье кивнул.

– Был. Но я ничего не видел.

– Кто знает? Может, и видел. Тогда уехал, сейчас появился. И тогда был, и сейчас вдруг нарисовался. – Мужчина говорил, как сопли жевал, а потом вдруг резко спросил: – Риту зачем убил?

Взгляд пронзительный и жесткий, совсем как рентгеновское излучение. Но меня на такой понт не возьмешь. Тем более что я не виновен.

– Смешней ничего не мог придумать, командир?

– Смешно в отделении будет!

– В отделении я тебе ничего не скажу. Алиби предъявлю, адвокат подъедет. Толку никакого не выйдет. А так вдруг скажу что-нибудь.

– Что скажешь?

– Я тебя насчет трупа спрашивал. Там Рита или кто? – Я едва сдерживался, чтобы не схватить мента за грудки.

Опасно тянуть кота за хвост, можно ведь и лапой в морду получить. Никакой старшина с автоматом не поможет.

– Труп очень сильно обгорел. Золотой зуб во рту, а у Риты фиксы вроде бы не было.

– Не было. Сейчас золото не в моде, – сказал я, облизнув языком во рту фарфоровый зуб.

Месяца три я не виделся с Ритой. С тех пор она могла лишиться зуба, но вряд ли обратилась бы к золоту. Не то сейчас время.

– Скорее всего, это не Рита. – Мент покачал головой.

– А где она?

– Не в курсе. С кем она уехала, не знаю.

– А кто мог с ней быть?

– Ты сказать что-то хотел?

– Я хотел? Нет, вам показалось. Я даже не знаю, кто вы такой.

– Капитан Ярмольцев я. Сейчас поедем в отдел, я представлюсь по полной форме. – Мент повернулся к старшине, который, как могло показаться, ждал только сигнала, чтобы обрушиться на меня.

– Не надо, капитан. Рита ко мне вчера приезжала. Проблемы у нее какие-то.

– С кем проблемы?

– С Медяком. Знаешь такого?

– Знаю. Жили они вместе. – Ярмольцев кивком показал на дом.

– Жили?! Вместе?!

– А ты не знал?

– Да, знал.

– Милые бранятся, только тешатся.