– Вот как! – воскликнул Петренко. – И как же, если не секрет, вы планировали использовать Ивана?

– Ну, если, как говорите, вы друг Кольцова, то можете себе представить, как его можно использовать…

Петренко со значением покивал.

– Но Кольцов работать на меня отказался… – продолжала Алла. – Что ж, вольному, как говорится, воля, спасенному – рай… Зла я на господина Кольцова не держу… И ничего плохого ему не желаю. Счастья ему, как говорится, в личной жизни…

Петренко мгновенно среагировал на ее последние слова:

– А что, здесь замешана женщина?

– Замешана. Думаю, что замешана…

– Кто? Вы знаете?

– Что ж, – Вельская оглядела Петренко. – А вы, как мне отчего-то кажется, не лжете и желаете этому Ванечке добра… А если нет – тем лучше… – словно про себя проговорила она. – Ну, может, ваша охота будет успешней, чем моя… Слушайте. Можете записывать. У меня есть, – она взглянула на часы, – двадцать пять минут.

Алла рассказала капитану все. Начала с того, как обратила внимание на Кольцова и его гигантский выигрыш в казино.

Петренко утвердительно кивнул.

– Вы и это знаете? – быстро спросила Вельская.

– Знаем.

– Да, вы в самом деле профессионалы…

Далее Алла поведала, как руководитель ее охраны выследил Кольцова, когда тот покинул заведение, и проследил его машину вплоть до квартиры Полуянова. Рассказала о своем визите в ту квартиру. О том, как они скрывались через соседский балкон от преследователей.

– Как вы думаете, кто это был? – перебил Аллу в этом месте Петренко.

– Понятия не имею.

– А как вам кажется? Кто они? Милиция? Какая-то спецслужба? Урки? Блатные?

– Спецслужбы? – пожала плечами Вельская. – Вряд ли… Те бы, я думаю, когда захотели – поймали… Или я слишком хорошего мнения о спецслужбах? – усмехнулась она.

– Так все же кто?

– Они, как вы понимаете, визитных карточек мне не оставляли.

– Хорошо. Извините. Продолжайте, пожалуйста.

Далее Вельская рассказала о вечере на даче в Киржаче, о том, как она покинула особняк, а когда вернулась, Кольцов бежал… Не умолчала о погоне и о полете в кювет…

– Что ж, – закончила она, – Ванечка сам выбрал свою судьбу. Захотел быть с той лахудрой – его право. Я больше гоняться за ним не собираюсь. Да только не будет у него с ней ни власти, ни славы, ни денег… Ничего… Кольцов – огромный талант, но очень, очень сырой… Он нуждается в тщательной шлифовке… А она – она не сможет из него ничего вылепить… Не тот мастер… Если его вообще не возьмут в оборот другие силы… Такие, например, как вы, капитан…

Петренко как молнией ударило. Ведь он не представлялся Вельской, ни фамилии своей, ни звания не называл. Откуда ж она знает?!.

– Поражены? – усмехнулась Алла. – Да на вас – клеймо спецслужбы. У вас глаза – чекистские. Значит, вы мне не соврали… А почему «капитан»… Ну, для старлея вы слишком стары, для майора или тем более подполковника – пожалуй, что молоды… Элементарно, Ватсон!..

– Отдаю должное вашей прозорливости… – пробормотал Петренко. – А вы случайно не заметили номер той машины, что столкнула вас в кювет?

– Случайно? – расхохоталась Алла. – Именно не случайно я его, этот номер, заметила. Пишите.

– У меня хорошая память.

– О 206 КМ. Естественно, «77 rus».

– Спасибо, – пробормотал капитан.

– Больше того, – продолжила Вельская, – я уже проделала за вас дополнительную работу… У меня хорошие связи. Так что записывайте или запоминайте, как хотите… Машина – «девятка» с этим номером зарегистрирована на Максима Леонардовича Березникова. Он прописан по адресу: Москва, Лыткаринская улица, сто двадцать два, квартира восемьдесят семь.

– Но за рулем «девятки» была женщина?

– Женщина. И еще в ней был подросток. Впрочем, даю наводку: по тому же адресу – Лыткаринская, сто двадцать два и так далее… – проживает бывшая жена господина Березникова некая Елена Барышева, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, а также ее брат Роман Барышев, шестнадцати лет… Вот так-то, мой дорогой Холмс.

Петренко был поражен.

– Спасибо, Алла Викторовна, вы меня избавили от лишней работы… Но зачем вы все это узнавали?

– Сгоряча… Честно скажу – сгоряча… Приехала сюда после того, как эта засранка меня в кювет столкнула, ну и стала разузнавать… Дай, думаю, я на эту стерву братков нашлю… Пусть покуражатся… А потом… Потом остыла… Нет, ей, этой Барышевой, сама жизнь отомстит… Или наши дорожки когда-нибудь опять схлестнутся… Жизнь – штука непредсказуемая… Вот тогда и посмотрим, кто кого… – Глаза Вельской недобро блеснули. – Что-то я разоткровенничалась, – весело вдруг перебила она саму себя. – Вредная это штука – откровенность. Никогда, как говорится, не разговаривайте с неизвестными.

– Почему же… – пробормотал Петренко. – Вы оказали мне неоценимую услугу… Кольцову – тоже… И я обещаю: ваша откровенность никому не будет употреблена во вред… Ни вам, ни ему…

– А вот он, – жестко проговорила Алла, – меня больше никоим образом не интересует.

Москва. Тот же день, 17.30. Капитан Петренко

За дверью на пределе громкости звучала музыка: что-то ну уж очень современное. Сплошной ор. Капитан Петренко прислушался. Ему почудилось нечто знакомое. А-а, да это же Red Hot Chili Peppers, их новый диск Californicatins!«He такой уж я и старый перец, – с удовлетворением подумал капитан. – Вот, «Рэд хот чили пепперз» узнал». На фоне гремящей изо всех сил музыки из квартиры примерно через равные промежутки времени доносились тупые удары, будто на пол роняли что-то тяжелое. «Ага, – смекнул Петренко, – видать, дома у Барышевых один подросток, иначе музыка б так не орала. Как его там, Роман, что ли…»

Капитан позвонил. Музыка не затихала, глухие удары об пол продолжались. Петренко нажимал на кнопку звонка еще и еще. Наконец его звонку удалось вклиниться в паузу между песнями. Мелодию сразу сделали тише. Капитан почувствовал, что его разглядывают в дверной глазок. Затем юношеский запыхавшийся басок, пытающийся звучать взрослее, чем на самом деле, настороженно спросил из-за двери:

– Кто здесь?

– Твоя сестра звонит! – крикнул Петренко, и в данном случае рассудив действовать также по вдохновению. – Ты чего трубку не берешь?

– А вы кто?

– Да сосед я ваш из девяносто седьмой квартиры!

У Барышевых квартира была восемьдесят семь, значит, девяносто седьмая располагалась двумя этажами выше. – В таких новых домах никто никого не знает, поэтому было бы чудом, рассудил Петренко, если б подросток знал настоящего соседа.

– Да открывай же, – поднажал капитан, чувствуя за дверью нерешительное молчание, – у Лены для тебя важное сообщение.