— Да, — кивнул Тихомиров. — Потому что я не хочу, чтобы ты питалась чем попало и рожала ребёнка в маленькую двухкомнатную квартиру.

Нелегко признавать свои ошибки. Но если уж пошёл такой откровенный диалог, которого я, наверное, всё же очень ждала, то настала пора открыться. Игорю все эти откровения тоже давались вовсе нелегко. Я видела, какая велась внутренняя борьба в душе Тихомирова. Сейчас он будто ломал себя, чтобы сказать то, что он хочет донести до меня.

— Я думаю о судьбе детей, а не о себе только. Хочу, чтобы они имели и маму, и папу. Полную семью.

— Не всегда так получается, — посмотрела я в карие глаза. — И ничего, живут же люди и раздельно. Я ведь не запрещаю тебе с ними общаться.

— Да, но мне этого мало.

Ответ, достойный Тихомирова. Нахмурилась от его тона.

— Пойми, Вера, — уже мягче повёл свою мысль Игорь. — Я тоже хочу жить вместе со своими детьми. Я не хочу быть просто воскресным папой. Мне хочется видеть, как они растут, как Богдан пойдёт в школу, как малыш сделает свой первый шаг, впервые поест кашу и назовёт тебя мамой.

Его слова затронули мою душу. Как не могла держать оборону, но всё равно проникалась ими. Да я понимаю Игоря. Прекрасно понимаю. Но что делать, если вместе жить у нас не получается? Кто-то должен уйти.

— Ты помнишь… Я уже потерял своего ребёнка. Не дай Бог никому это пережить. И теперь я очень хочу, чтобы мои дети были рядом со мной. Разве это преступление?

— Нет, конечно, — улыбнулась я. — Это очень хорошо, Игорь. Ты замечательный отец. Но что делать с тем, что мы-то с тобой не семья? Здесь мне плохо. В этом доме плохо. С тобой мне плохо. Понимаешь?

В ответ он не стал грубить и препираться, даже глаза спрятал за ресницами, и лишь негромко ответил:

— Понимаю. Я виноват. Во многом.

— Я устала быть куклой. Твоей забавой. Я ведь не игрушка, я — живой человек. А ты как обращаешься со мной? Как с вещью. А мне это больно. Я же ничего не прошу у тебя. Просто уважения. Но судя по всему, от тебя я его не заслуживаю.

Слова, давно рвавшиеся наружу и царапающие душу все эти месяцы, наконец, выплеснулись. Игорь слушал всё внимательно, не перебивая, и невольно сжав мою руку сильнее.

— Ты не игрушка. Всё давно не так.

— Как?

— Иначе.

— Очень понятный ответ, — фыркнула я.

— Хочешь правду? — поднял он вверх брови.

— Да, без правды какой смысл этого диалога?

— Тебе она не понравится.

— Я хочу знать. Хочу хотя бы попытаться тебя понять. Почему ты так себя ведёшь со мной? Что я тебе сделала?

Какое-то время Игорь молча смотрел мне в лицо, подбирая слова. Потом почесал ухо и высказался.

— Ничего ты мне не сделала. Тяжело говорить о таком, когда знаешь, что это не взаимно, и что ты виновен в этом сам. Но я хочу, чтобы ты поняла — у меня есть чувства к тебе, Вера. Ты давно для меня не любовница и не игрушка. Просто я такой… Не могу быть другим. Ты провоцируешь меня, а так как ты мне…небезразлична… Я слишком остро реагирую.

Его слова будто весь мир с ног на голову поставили. Я застыла на месте, глядя в карие глаза, которые впились в моё лицо, ожидая ответа. Но я не знала, что говорить. Признание Тихомирова было настолько неожиданным, что я не понимала, как реагировать. Сидела и молча хлопала глазами. Будто снега за шиворот закинули. В голове не укладывалось. Игорь, который испытывает ко мне чувства — такое просто невозможно. Но он никогда не врёт, и сейчас я видела его глаза — мужчина говорил искренне.

Я не могла осознать, что именно изменилось в этот момент, но что-то точно поменялось. Как же всё сложно…

— Если ты так…чувства свои выказываешь, — заговорила негромко я. — то страшно представить, как ты ненавидишь.

— Я понимаю, что тебе это сложно сейчас принять. Но ты хотела правду — вот она. Я хочу семьи. С тобой.

Снова этот прямой взгляд на меня смущал. Я не знала, куда себя деть. Всё это слишком внезапно.

— Вер, — снова он тронул мои пальцы. — Давай снова договоримся.

— О чём? — смотрела я, как он сжимает мою руку в своей сильной и большой ладони.

— Ты дашь мне время, — Игорь, не отрываясь, смотрел только на меня, ловя все мои реакции. — Мы заключим брак. И до родов ты останешься здесь, со мной. Хочу знать и видеть, как протекает твоя беременность. После родов ты решишь сама — оставаться тебе или уходить. Мне тяжело будет отпустить тебя, но я больше не хочу быть врагом и эгоистом. Я попробую думать о тебе и о детях. Если тебе будет так же неуютно в этом доме, если ты так и не…не примешь меня… Я куплю вам дом, чтобы места всем хватало, и отпущу тебя. Я не обещаю романтику, ты сама уже поняла какой я. Все эти красивые слова и нежности не для меня. Но я обещаю стабильность, плечо. Я всегда буду за семью, за свою жену. Я смогу вас сберечь и обеспечить всем, что нужно. Давай просто попробуем, ради наших детей. Они уже есть, и не виноваты, что мы никак не можем договориться. Попробуем дать им семью.

— Я никогда не была против диалога. Ты всё время нападал. Ты всё время давил, а не я тебя.

Игорю неприятны были мои слова и укоры. Но он не стал ничего говорить поперёк. Не стал гнуть своё, и совершенно очевидно, что ему это всё далось тяжело.

— Ты права. Сто раз права. Я только недавно осознал, как ты стала для меня…важна. Ты принимаешь мои условия?

— Опять условия… Сначала ты вынудил меня жить здесь, потом сделал так, что я забеременела, а теперь хочешь принудить к браку.

— Но теперь ты выберешь сама.

Я горько усмехнулась.

— Ты думаешь, я когда-нибудь тебя за это всё прощу? На что ты просишь время, Игорь? Получить моё доверие? Это бессмысленно. Но я согласна. Потому что это лучше, чем ничего. И я надеюсь, что не появится снова какое-то обстоятельство, которое очередной договор разрушит к чертям, как прошлый.

— Очень рад, что мы всё же сумели договориться.

Судя по тону его голоса, радость — не то чувство, которое мужчина сейчас испытывал, но моё согласие для него тоже лучше, чем ничего…

— А теперь оставь меня, пожалуйста, — встала я с кровати и отошла к окну, глядя на вьюгу за окном. — Я хочу побыть одна.

Игорь молча посидел ещё какое-то время, а потом ушёл, оставив меня наедине с мыслями, которые разрывали меня изнутри, не давая покоя.

— Приехали, Маша! — крикнул в глубь дома отец Игоря, едва узрев нас на пороге, а потом открыл дверь шире, чтобы мы могли войти.

Навстречу вышла и его мама, нежно обняв своего взрослого сына, а потом маленького внука.

— Как я успела соскучится! — сказала она. — Добро пожаловать и вам, Вера!