И рухнул на землю.

– Что это? – Франк взял подарок, который Мегера приготовила для Ленни. Сидевший на полу малыш разорвал обертку, но поднять тяжелый предмет не мог.

– Библия? – удивилась Лола.

Наступившая тишина была соткана из удивления, озадаченности, недоверия, улыбки, разочарования и гнева.

– Зачем им Библия? – поинтересовался Франк, вскочив на ноги. – Уж точно не для изучения латыни, поскольку книга на французском.

Расположившаяся в кресле Королева Милан смерила внука красноречивым взглядом: «Ты всегда будешь маленьким мальчиком, которому я читала эти прекрасные истории!» Синклит психиатров наверняка заинтересовался бы ее случаем. Возможно, нашел бы дефектный ген. Или фрустрацию[47]. Франк считал, что его бабка испытывала потребность подавлять окружающих, а религия была ее любимым «инструментом». В глубине души Мегера не была уверена в существовании даже самого завалящего божка, но в компании Господа ощущала свою значительность, ведь Он так велик и прекрасен! Себе Королева Милан отводила место рядом с Ним.

Франк говорил Лоле, что его бабка беспричинно и беспардонно зла. Ей нравится быть злой.

Старуха положила узловатые пальцы с ярко-красным маникюром на колени и улыбнулась.

– Право, Франк, ты задаешь странные вопросы! Зачем твоим детям Библия? Да затем, чтобы Ленни и Мария никогда не забывали свою прабабушку.

– Вот что я тебе скажу: в тот момент, когда твоя душа отлетит в мир иной, ты перестанешь существовать для меня и моих детей!

– Библию нельзя выбросить, мой милый мальчик. Слово Господа бессмертно.

– Нельзя? Смотри внимательно!

Ни Лола, ни Мари-Анж, ни Эльза не успели среагировать – инженер вырвал несколько первых страниц и прошипел с густой ненавистью в голосе:

– Ты похожа на эти бумажонки, нет – на осенние листья, которые ветер срывает с деревьев и впечатывает в землю! Они разлагаются, гниют, и о них забывают. Путь к возрождению лежит через забвение!

Очень старая женщина прижала ладонь в груди: ей стало дурно. Жеральдина побежала за водой, Лола кинулась вызывать «Скорую». Через полчаса врач решил, что госпитализация будет правильным решением. Клод испепелил сына взглядом, Франк ответил тем же.

– Если бы ты не позволял ей изображать «госпожу», ничего подобного не случилось бы, папа!

– Это моя мать, и я запрещаю тебе говорить о ней в подобном тоне!

– Прошу тебя, Франк, – взмолилась Мари-Анж. – Мне ужасно жаль… я совсем растерялась… и…

Свекровь Лолы укрылась в гостевой комнате, а ее муж и сын переругивались в саду, решая, на какой машине ехать. Жеральдина закрыла дверь и посмотрела на дочь.

– Франк прав, – сказала Лола.

– Знаю… Но ему пора научиться прикусывать язык. Мегера не вечна.

– Мама! Это не дает ей права вести себя кое-как при полном нашем попустительстве.

Жеральдина вздохнула и перевела взгляд на балконную дверь, Лола задумалась, не относится ли упрек к ней самой.

– Старая злюка умело направляет твоего мужа куда хочет, а он как полный идиот доставляет ей это удовольствие.

– Ты говоришь так только потому, что это меняет все твое расписание!

– Не могу поверить, что ты это сказала! – обиделась Жеральдина.

– Я тоже, мама, я тоже… – Лола отвернулась к телевизору.

Далеко от Безансона Папа Римский читал проповедь миллионам верующих с экрана телевизора. Его слова переводились на миллион языков. Погода была отвратительная.

Жеральдина встала перед дочерью, загородив понтифика.

– Ты права. Возможно, Франк единственный, кто не лицемерит, но я бы предпочла провести этот день мирно. Поэтому сделай милость, не собачься со мной и не злись!

Жеральдина ушла, а Лола осталась в гостиной. Она бы не возражала против легкого недомогания, чтобы не видеть всего этого цирка! Главный католик мира уступил место Микки-Маусу. Ленни и Мария бросили игрушку и со спринтерской скоростью поползли к телевизору, поднялись на ножки, держась друг за друга, и тут же плюхнулись на пол. Засмеялись. Появилась Эльза и включилась в детское веселье. Она хохотала, пела, передразнивала племянников.

– Она живет в их мире, – заметила Мари-Анж, а Лола опустилась на колени и спряталась во вселенной Эльзы.

Клод и Франк Миланы вернулись, когда таймер на плите звонком возвестил о готовности птицы.

– Пахнет восхитительно! – хором крикнули отец и сын, ворвавшись на кухню в куртках и почти радостном настроении. Они проголодались и хотят пить! Мадам Милан-старшую оставили на ночь в больнице, под наблюдением.

– Нам следует волноваться? – спросила Мари-Анж.

– Не настолько, чтобы проигнорировать этого роскошного гуся!

– А салат-салат (определение Эльзы) есть не будем? – удивилась Жеральдина.

– Давайте по-немецки, «с основным блюдом», – предложила Лола.

– Схожу за пирожковыми тарелочками.

Лола не торопясь влезла на табурет, достала посуду, спустилась, прошла мимо балконной двери, полюбовалась танцем самолетов в рождественском небе, вспомнила, как смеются пассажиры, распивая шампанское… Счастливого Рождества, любимый… Она вернулась в столовую, где сотрапезники восхищались золотистой корочкой гуся. Клод Милан ущипнул жену за руку:

– Загорелая птичка! Совсем как ты после солярия.

Франк «не заметил» шутки – был занят «расчленением» гуся. Теща передавала ему тарелки, и он раскладывал еду, поливая ее соусом. Себе он взял крылышки и ел их без ножа и вилки, «как варвар». Дети, конечно же, последовали примеру папочки. Эльза принялась напевать, но никому и в голову не пришло сделать ей замечание: девушка не сфальшивила ни единой нотой. Мари-Анж все повторяла, что гусь божественно хорош, и Жеральдина улыбнулась.

– Грибы в начинке, и коньяк… Потрясающе!

– Они придают особый вкус, – соглашалась «кухарка».

– На будущий год, когда будем праздновать у нас в Безансоне, я в точности повторю ваш рецепт, а вы оцените, как получилось.

– Мы вряд ли сможем при…

Жеральдина замолчала, а Эльза воскликнула:

– Божественный ребенок родился! Пойте, гобои! Трубите, трубы! Он родился! Воспоемте все вместе Его пришествие! Что такое пришествие?

– Так в Библии называют появление на свет Иисуса, – объяснила девушке мать.