Оба молодых человека переглянулись с весьма многозначительным видом, однако смысл его оставался для Хилари столь же темным, как китайская грамота.

Неужели для них и впрямь было так важно, что этим вечером Давенпорт присоединился к семье за обедом? Судя по выражениям лиц его кузенов, да. Неужели ему так отчаянно не терпелось выдать ее замуж за кого-то еще, что ради этой цели он даже изменил собственным привычкам? Мысль, безусловно, удручающая.

Атмосфера вокруг царила непринужденная – насколько она вообще могла быть непринужденной в таком аристократическом доме, как Монфор-хаус. Розамунда, взявшая на себя роль хозяйки, сделала знак Лидгейту сопровождать к обеденному столу миссис Уэйкер, а Хилари между тем оказалась рука об руку с Бекингемом.

– Полагаю, вам нравится в Лондоне, мисс Девер? – осведомился Бекингем низким звучным голосом, излучавшим такую непоколебимую уверенность в себе, что Хилари тотчас ответила:

– Да, очень.

Теперь, когда опасения быть отправленной домой остались позади, она понемногу начинала получать удовольствие от пребывания в столице. Общество этим вечером внушало ей гораздо меньше страха, чем она сама ожидала.

– Сегодня я отправилась за покупками на Бонд-стрит, – добавила она с улыбкой. – Вы и представить себе не можете, до чего это было увлекательно.

– Вы забываете, что я много лет прожил с Розамундой и Сесили, – ответил Бекингем. – Так что, полагаю, я в полной мере знаком с удовольствием, которое доставляет прогулка по магазинам.

Она вспомнила утверждение Давенпорта, что он гораздо лучше знает толк в том, как раздеть даму, чем в том, как ее одеть, и покраснела.

– В таком случае вы разбираетесь в таких вещах лучше большинства мужчин, – заметила она. – Это сослужит вам добрую службу при вступлении в брак, милорд.

По его лицу пробежала тень.

– Как скажете.

В течение нескольких мгновений Бекингем молча рассматривал бокал с вином.

– Мисс Девер, я понимаю, что мы с вами только что познакомились и я не в том положении, чтобы вмешиваться. Однако позвольте мне вас предостеречь. Лорд Давенпорт… претерпел серьезную перемену, если можно так сказать. Он еще не привык ко всему этому.

Он махнул рукой, как бы указывая на их окружение, однако Хилари понимала, что он подразумевал нечто большее, чем семью и Монфор-хаус.

– Милорд, мне известно о том, что у лорда Давенпорта определенная репутация, – ответила она, тщательно подбирая слова. – Но по отношению ко мне он проявлял только щедрость и великодушие.

С точки зрения Давенпорта, это было сущей правдой. Однако Хилари не была уверена, зачем ей понадобилось тут же бросаться ему на выручку. Ведь Бекингем вовсе не собирался быть злым или жестоким.

Бекингем отпил глоток рубинового кларета и поставил бокал на стол с аккуратностью, которая, по-видимому, отличала все его движения.

– Нам всем кажется, будто из могилы к нам вернулся совершенно другой человек. Вряд ли вы поверите в это, глядя на него сейчас, но до своего исчезновения лорд Давенпорт был ученым, всецело преданным своей работе.

Ученым? Давенпорт?

Ее изумление, очевидно, отразилось на ее лице, поскольку Бекингем тут же ответил на ее невысказанный вопрос:

– Неудивительно, что для вас это стало сюрпризом. Перемена в нем озадачила нас всех. Можно сказать, поставила в тупик.

Она подозревала, что за внешностью очаровательного негодяя из благородного семейства скрывалось нечто большее, но ученый? Эта мысль просто не укладывалась у нее в голове.

– И что же могло заставить джентльмена так резко сменить свой образ жизни? – спросила она.

Темные глаза Бекингема встретились с ее собственными.

– Не знаю, мисс Девер. Остается только надеяться, что он придет в чувство прежде, чем перед ним закроются все двери в приличное общество. Есть же предел безнравственным выходкам, даже для титулованного графа.

Тут вниманием Бекингема завладела Розамунда, а Хилари тем временем пыталась осмыслить все услышанное, позволив между делом ливрейному лакею подать ей порцию спаржи с маслом. Когда лакей удалился, она вдруг поймала на себе взгляд Давенпорта. Он сидел на противоположном конце стола, по диагонали от нее – слишком далеко, чтобы подслушать, о чем они беседовали вполголоса с Бекингемом. Тем не менее в нем чувствовалось напряжение, а глаза так и пылали огнем. Неужели он был сердит на нее? И как он мог?

Хилари в тревоге взглянула на свои столовые приборы. Неужели она взяла не ту вилку? Уж что-что, а правила застольного этикета она знала вдоль и поперек! Кроме того, она решила во всем подражать действиям Розамунды, чтобы вдвойне оградить себя от ошибок.

Герцог Ашборн, сидевший справа от нее, пробормотал:

– Дитя мое, что вы наделали?

– Я? – Она вздрогнула, но затем, проследив за направлением его взгляда, увидела сердитое лицо Давенпорта. – Разумеется, ничего!

У мужа Сесили глаза были такого необычного золотистого оттенка, что напоминали кошачьи – вдумчивые и проницательные. Он наклонился к Хилари:

– Не может ли быть так, что ваш жених вас ревнует?

Усилием воли она заставила себя обратить внимание на еду, принявшись за спаржу.

– Лорд Бекингем и я просто беседовали, как обычно делают соседи за столом. С чего бы вдруг Давенпорту меня ревновать? – произнесла она, чуть ли не задыхаясь. Спаржа перевернулась на тарелке, сопротивляясь ее усилиям подцепить кусочек на вилку. – У него нет для этого никаких причин.

– Совершенно никаких причин, – подтвердил Ашборн и рассмеялся. – Скажите мне, мисс Девер, – продолжил он после некоторой паузы, – что могло заставить женщину столь разумную и добродетельную, как вы, связать свою жизнь с беспутным щеголем вроде Давенпорта?

Несмотря на то направление, которое приняла ее беседа с Бекингемом, Хилари оказалась неготовой к такому прямому вопросу и была застигнута врасплох. Как только самообладание к ней вернулось, она ответила:

– Самым заветным желанием моей матушки было, чтобы мы с лордом Давенпортом однажды поженились. Кроме того, – добавила она, наморщив лоб, – у него есть много достоинств.

– Например?

– Ну, он может быть весьма общительным и добрым. И время от времени он ведет себя по-рыцарски. – Она невольно фыркнула от сдерживаемого смеха. – Даже когда ему самому этого совсем не хочется.

То обстоятельство, что природная проницательность Давенпорта сопровождалась мощным интеллектом, слегка выводило ее из равновесия. Ей потребуется время, чтобы свыкнуться с этой новой стороной его натуры, описанной Бекингемом.

Отложив нож и вилку, Ашборн взглянул ей прямо в лицо:

– Понимаю.

Забыв на мгновение о спарже, Хилари отпила глоток вина.