Он спустил босую ногу на пол. Холодно, но и лежать под одеялом невыносимо… Спустил вторую, отогнул край одеяла и вылез. Стал на пол. В голове гудело, к горлу подкатывал комок. Голый зад тоже мерз без одеяла, поэтому Макс вприпрыжку поскакал в ванную включать горячую воду… Чудесный поток обрушился на голову. Сначала теплый, потом горячий… Минуты летели, двигаться совершенно не хотелось. Глаза открывать тоже. Но надо, время идет, хочешь не хочешь, а на работу идти надо… Решительное движение руки — и струя иссякла. Нет уж, бриться сегодня он точно не будет. Может быть, вообще бороду отрастить? Забот меньше, да и согревает зимой…

Вялые мысли, вялые вождения щеткой по зубам, вялое растирание полотенцем. Бедная головушка… Кофе! Вот он, спаситель, но его же надо еще сварить. Ладно, прорвемся… Или «пробьемся»?.. Откуда у него это выражение?.. Прошло еще где-то минут сорок, и обновленный Макс, уже в джинсах, опять вошел в прокуренную комнату. Натянул поверх майки рубашку и повернулся к окну.

Там был виден серый двор, голые ветки деревьев, невидимый дождик пузырил лужи. Никого, ни единого человека там, на воздухе. Свинцовое небо и вопли телевизора за стенкой у соседей. Нигде не оказалось сигарет, даже в потайном месте, за солидным томом энциклопедии. Зажигалок недобитых штук восемь, а сигареты ни одной… Пустые бутылки, коробки из-под сока. Жуткий запах перегара и перевернувшаяся пепельница на полу. Обычное утро в ставшей с некоторых пор привычной обстановке. Но кроме похмельного синдрома, что-то еще не так. Но что же это?..

Макс еще раз обвел глазами комнату. «Вон в углу грязное полотенце — надо его в ванную, вместе с другим грязным бельем, и вообще, давно в прачечную пора… Бумажки какие-то рассыпались. Это не те, что с работы, их он так и не нашел… Одна подушка валяется на полу, рядом с ковриком. Вторая на месте. На ней, подсунув руку под щеку, спит… как там ее зовут? Валя… Надя… Света… а, какая разница. В его рубашке на голое тело. Пускай спит, будить все равно бесполезно. Надо записку не забыть написать, куда ключ повесить… Так, дальше, стул, на нем висит синий свитер, на подоконнике карандаш и разряженная телефонная трубка… Ладно, где тут куртка? Ага, вот, все, написал, пошел… Ключ, зажигалка… Похлопал себя по карманам. Деньги еще есть, ну и все, потопал, а то уже в ушах звенит без курева…»

Щелкнув замком, он затопал вниз без лифта. Семь этажей — каждая ступенька отзывается в голове. Дверь наружу — и вот он, день, вернее, утро. Холодное, серое. Ближайший ларек маячит на углу. Перепрыгнуть ту лужу, под деревом, потом налево, обойти облезлый «Москвич», вот тут не ступить бы в грязь…

Улица. Сорванные еще сто лет назад ворота беспомощно валяются под дождем. Кто их вообще сюда прилепил когда-то, в проходном дворе? Загадка социализма. Вроде разбитых лампочек в открытых настежь подъездах…

Девочка в синем плащике с мокрой собакой, бабуля со злобным взглядом. Он вспомнил другую девочку под дождем, из лета. Кажется, ее звали Настя… «Прочь это имя из головы! Зачем? Не надо, ничего уже не вернуть… Ларек, конечно, отстойный, но какая на фиг разница, главное — тут дешево. И пиво тоже есть всегда, несколько сортов, на выбор. Все, какое блаженство! Это так просто — отрываешь полосочку упаковки, открываешь, вытаскиваешь белую трубочку — и вот он, губительный горький свинцовый вкус! Сигарета так быстро закончилась, а пива еще полбутылки, можно не спешить. Зато дождь вроде не такой и противный уже. Время… Ага, еще час. Вот колбасит всего, это ж надо так рано на работу выйти. Значит, можно немного пройтись».

Шагнув в сторону, Макс двинулся в направлении аллеи. Там никого не было. Только груды мокрых листьев на земле и лавочки с грязными сиденьями. По привычке, выработавшейся за это время, он сел на спинку скамьи, облокотился на колени, опустил голову. Голова кружилась, но уже не болела при каждом движении… Как хорошо, главное, ни души тут нет. Только девчонка какая-то сонная с собакой ходит на той стороне. Собрав волосы двумя руками, он пригладил их назад. Теперь долго будут сохнуть. А уши-то как мерзнут. И пальцы. Зима на носу, пора покупать шапку…

Тупо уставившись на носки ботинок, он опять задумался. Не выключил в квартире что-то? Да нет вроде, все проверил. Плита залита кофе, но он ее точно выключил. Видимо, это все-таки вчерашняя пьянка давала о себе знать. Ему стало грустно. Угар вчерашней вечеринки, посиделки до двух ночи. Случайные приятели бегали за пивом раза три. С ними пришла эта девица. Шесть пачек сигарет на четверых курящих…

Дальше все, полная темнота и белый потолок утром. Что было между этим событиями — неизвестно. Но так бывает, хоть и не часто. С тех самых пор, как он продал свою квартиру вместе с машиной и поселился здесь.

Район назывался Свиблово, где-то у черта на рогах. Но это как раз нормально. Ненормально то, что нездоровый организм все еще отзывался на воспоминания о рубашке на голом теле девушки. Его вещи так любила носить дома девушка, воспоминания о которой он гнал от себя, но они все равно приходили, настигали его, в последние дни почему-то особенно часто…

Макс тряхнул мокрой головой.

«А дождь, оказывается, все идет, да еще и сильнее. Время?.. Так, уже надо бежать. Полчаса пролетело. А спал-то всего два с половиной часа, а пил с шести вечера… или даже с пяти?.»

Он соскользнул с лавочки, обогнул ее и в два счета преодолел полуметровое ограждение. Машин здесь обычно мало, пересек улицу наискосок. На углу сел в маршрутку и поехал. Голова была совершенно пустой, мысли закончились еще там, на улице. От волос пахло сыростью. Под расстегнутой курткой виднелось мокрое пятно на свитере. Руки пахли никотином. Крашеная мадам неопределенного возраста недовольно косилась, сидя напротив. Ее мелкие искусственные кудряшки тряслись вместе с машиной на безобразно большой голове. Толстые пальцы с облезлыми ноготками вцепились в ручку сумки, похожую на мешок. Маленькие серые глазки злобно сверлили его лицо.

Макс нагло уставился в ответ. Тогда она быстро отвернулась и стала смотреть через плечо соседа в окно, поджав ноги под сиденье. Девушка рядом надушилась так сильно, что ему захотелось открыть люк на крыше. Но кто же позволит в конце ноября ехать с открытым люком? Не жарко на дворе, скорей наоборот. Хотя, надо заметить, девушка славненькая, пухлые губки, носик маленький. Волосы по плечам завитые и политы лаком. Вся такая ухоженная, как пудель. Только ленточки не хватает.

Соскочив с подножки, он чуть не ушиб голову. Какой идиот придумал низкие двери в машинах! Как будто их строили японцы или корейцы. Куда тут человеку с ростом выше среднего спокойно зайти и выйти. Угрюмый водитель отсчитал сдачу и покатил дальше. Дождь на время прекратился. Но опять вспомнилась Настя…

Она бы без хлопот вышла из маршрутки, даже не пригнувшись. У нее такие маленькие, аккуратные ступни. Она обычно ходила в его тапочках, но все время выскальзывала из них. Она любила носить его вещи… Неужели он мог теперь спокойно ложиться в постель и спать там с другой девицей? Оказалось, что мог… И ничего, никаких особых угрызений совести. Наверное, потому, что даже не знал имени этой девицы или не запомнил. Зато в мелких подробностях выплыло для него сейчас воспоминание о том, как это у них было с Настей. Ее глаза, сияющие от счастья, ее шутки, движения…