…Запахло жареным — юнга, обслуживавший яхту, готовил только что пойманную рыбу. Я изнывала от голода и глотала слюну — ничто так не разжигает аппетит, как свежий морской воздух и сухое вино, перемешанное с поцелуями… К обеду, кроме рыбы, нам подали вареных креветок, рис с овощами и новую бутылку вина со смешным названием Yakut — «Якут». Немудрено, что, когда яхта пришвартовалась возле пирса, меня качало пуще, чем если бы я осталась на палубе в шторм. Благо от причала до отеля рукой подать.

— Софи, я смотрю, у вас в России не только мужчины любят выпить, женщины тоже, — прижучил меня голландский дедушка, прохаживавшийся возле отеля с фотоаппаратом наперевес.

— Пить полезно. Вино — это божественный нектар, — заверила его я, стараясь стоять по стойке «смирно». Но все равно покачнулась. Хорошо, Маурис поддержал.

Дедушка предложил нам сфотографироваться. Мы с Хильдерингом замерли возле пальмы и по команде «cheers!» выдали широкие улыбки. А после втроем устроились в плетеных креслах на затененной террасе ресторана и заказали fresh orange — свежевыжатый апельсиновый сок.

— О-о, мне так жаль, — закатил глаза старый нидерландец, имя которого никак не задерживалось в моей дырявой памяти. — Завтра уже улетать, отпуск подошел к финалу… Если бы я знал, что в отеле будет столько красивых русских девушек, поехал бы отдыхать без супруги!..

Он бросил страстный взгляд на волшебницу, восседавшую за столиком напротив с бокалом пива «Эфес». Даже издалека было видно, что Калерия не удосужилась смыть вчерашнюю вечернюю косметику — при свете дня скатавшиеся жирными дорожками яркие тени смотрелись довольно неприглядно.

— Have a nice day[10], — пожелал Маурис, вставая. Оставил на столе купюру достоинством в десять миллионов лир, прижав ее стаканом, — заплатил за три сока, включая чаевые. И спросил, не желаю ли я посетить его апартаменты.

— Почему бы и нет? С удовольствием! — воскликнула я, поскольку хмель в голове не успел перебродить.

— Куда? Куда вы собираетесь? — подскочила к нам фокусница.

— В гости к почтенному господину Хильдерингу.

— О, я тоже хочу! А кто он такой?

— Он капитан, знакомься, — рассмеялась я, повисая на локте Мауриса.

Калерия увязалась за нами, что было вовсе некстати. Я намеревалась выведать у рыботорговца подробности его частной жизни. Ведь для меня до сих пор оставалось тайной, сколько ему лет и есть ли у него вторая половина… Хильдеринг, в свою очередь, горел желанием сделать мне подарок, а потому затянул в респектабельный магазин Solaris, встретивший нас практически зимней стужей, навеянной кондиционерами. Если бы я зашла сюда одна, то немедленно бы ретировалась, шокированная цифрами на ценниках. Куда это годится? Белые шлепанцы, украшенные пластинками перламутра и камешками бирюзы, там продавались по цене зимних сапог! Но Хильдеринг настоятельно рекомендовал мне их примерить.

Удобные сабо из мягчайшей кожи оказались мне впору — сидели будто изготовленные по спецзаказу. В таких не ходить, а только порхать…

— Отлично, я беру эти туфли, — сообщил Маурис продавцу.

— Не стоит, — смутилась я.

— Да-да, Софья очень плохо одета! — стараясь попасть ему в тон, заметила волшебница Калерия.

Мой Хильдеринг, ни бельмеса не смысливший в русском языке, истолковал ее замечание по-своему:

— Ja, ja, Sophia's legs are very beautiful![11]— и, взяв меня за руку, увлек к стойке с одеждой. — Я очень прошу тебя посмотреть, моя дорогая. Что тебе нравится?

— Ничего не надо, мой дорогой.

— Хорошо, я выберу сам.

Спорить с ним оказалось бесполезно. Я смирилась. Покорно, точно жена араба, выполняла указания надеть то одно, то другое — льняной костюм, полупрозрачную батистовую блузку с защипами и оборками, юбку, брюки капри, платье… Маурис, сам предпочитавший белое, и для меня подбирал вещи белого цвета. Я сновала из примерочной кабинки к нему и обратно, не очень понимая, какие из нарядов Маурис одобрил, а какие из них забраковал, потому что при каждом моем появлении он радовался одинаково: улыбался во всю красу своих непревзойденных зубов… Вскоре примерки меня окончательно достали, утомили — я опустилась на пуфик и изрекла:

— Довольно!..

— Отдыхай, Софи, — смилостивился Хильдеринг, устремившись к кронштейну с сумками. Перебрал их, наверное, с дюжину и остановил выбор на прелестной итальянской соломке. А еще снял с манекена шифоновый шарф, отливавший всеми оттенками розового, словно небо на закате.

Из магазина Solaris он вышел нагруженный пакетами, примерно как я с Центрального рынка. С той разницей, что его ноша была легче и элегантней. И мне ничего другого не оставалось, как заключить, что подобное происходит со мной впервые. Никогда ни один мужчина не баловал меня ворохами обновок. Ленчик однажды купил «Монтану», но это слишком давно — еще до нашей свадьбы… а после я свела потребности к минимуму, и его это вполне устраивало… Фу, зачем я про него вспоминаю?!

Волшебница от посещения магазина перевозбудилась, как ребенок, укатавшийся на аттракционах в луна-парке. Суетилась, размахивая руками, галдела, рассказывая, как в Польше приобрела себе уникальный плащ, в Италии — дубленку, в Германии — шикарную обувь престижных марок. Притом на распродаже, с большими скидками.

— Это твоя подруга, Софи? — вполголоса уточнил тактичный Хильдеринг.

— Нет, мы просто живем в одном отеле. Мои подруги остались в Новосибирске. — Мне очень хотелось к нему прижаться. Но приходилось сдерживаться, терпеть, обмениваясь незначительными репликами.

— Понятно, — кивнул он и подвел нас к неприметному переулку, где за живыми оградами из стриженого кустарника просматривались изысканные архитектурные строения.

— О, супер! Я бы не отказалась пожить на такой вилле! — воскликнула волшебница, указывая на двухэтажное здание с балюстрадами террас и башенками мезонинов.

— Пожалуйста, прошу. — Маурис распахнул перед нами калитку, словно тоже был волшебником.

— Вот это да!

Вокруг роскошной виллы благоухали неведомые цветы, сверкали на солнце тонкие струи фонтанчиков, орошавших газон. Калерия, скинув босоножки, побежала по мягкой траве, повизгивая от восхищения. А я в изумлении засмотрелась на гранатовое деревце — маленькое, хилое, оно произвело на свет три плода, висевшие на ветках, точно елочные игрушки-фонарики.

Дом, рассчитанный на четырех хозяев, имел внутренний дворик с бассейном. Возле него мы и расположились после того, как обошли комнаты, занимаемые Маурисом. В них и большой семье было бы нетрудно разместиться, не то что одинокому рыбаку…

— Я не прочь покушать, — изрекла фокусница, вытягивая ноги на шезлонге.