Анакс, полностью доверяя встроенному в его организм путеводителю, достиг первой большой цели — Кенсингтон-гарденз, где остановился возле Круглого пруда, чтобы попить мутной воды, холодящей горло и лапы. Ему (тоже) не удалось позавтракать, и чувство голода вовсю давало о себе знать. Отсутствие на нем ошейника почему-то также волновало и тревожило его. Он чувствовал себя раздетым и беззащитным. Стайки водоплавающих птиц — уток, лебедей, диких гусей, даже шотландских куропаток — теснились на мелководье, сражаясь за кусочки хлеба, которые бросали в пруд ребятишки. Голуби и воробьи с надеждой искали на берегу случайные крошки. Небрежно брошенная корка шлепнулась возле Анакса, и он проглотил ее, на мгновение опередив голубя. Когда он попытался схватить второй кусок хлеба, к нему с угрожающим видом двинулся гусь, и Анакс предпочел отступить. Дети рассмеялись над ним. Он глянул на них мрачными синими глазами, и детский смех оборвался. Один из мальчишек даже прикрикнул на него. Пес развернулся и с деловитым видом побежал дальше. Вскоре он заметил резвящихся собак и остановился около них, притворившись заинтересованным, хотя его совершенно не привлекала эта весьма грубая компания. Анакс вообще не любил других собак, он считал их всех без исключения представителями низшей породы. Чуть дальше несколько ребят играли в футбол с черным Лабрадором, который ловко гонял мяч носом. Прохожие с улыбками наблюдали за умным животным. Но Анакс отнесся к нему с презрением, он считал такое поведение недостойным. Поблизости работники парка сжигали кучу опавшей листвы, и едкий дым смешивался с влажным запахом туманного воздуха. Анакс чихнул. Он остановился и замер в высокой траве. То внутреннее чутье, что неуклонно вело его к некой цели, казалось, вдруг ослабело. К нему подошла какая-то женщина, ласково произнесла что-то и погладила его, и он с отсутствующим видом повилял хвостом. Продолжив путь, он начал старательно принюхиваться, медленно поворачивая в разные стороны длинную серую морду.

Клемент к тому времени уже свернул с Хай-стрит на улицу, ведущую к мосту, что соединяет берега Серпентина. Сосредоточившись и попытавшись представить, как, вероятнее всего, поступила бы Мой, он решил, что если она добралась до парков, то наверняка задержалась в них. В этом случае девочка должна подумать, что если Анакс забрел так далеко, то точно заглянул в парк пообщаться с другими собаками. (Ни Клемент, ни Мой не учли презрения Анакса к этим животным.) Припарковав машину неподалеку от моста, Клемент пошел по извилистому берегу этого длинного пруда, время от времени призывая поочередно Мой и Анакса. Дойдя до начала Серпентина, он прекратил призывы, звучавшие уже как-то странно и неестественно, развернулся и пошел обратно окольным путем по газонам. В это время он фактически находился совсем близко от Анакса, который, вновь учуяв магнетическое излучение, бежал наискосок в направлении Мальборо-гейт. Проходя мимо обелиска Спика[51]— Анакс с западной, а Клемент с восточной стороны, — они находились всего лишь в двухстах ярдах друг от друга. Если бы в этот момент Клементу удалось увидеть и поймать беглеца, то судьбы многих людей этой истории могли бы сложиться совершенно по-другому. Как велика игра случая в человеческой жизни! Однако, поскольку этого не случилось, Анакс скрылся из виду в избранном им направлении, а Клемент решил вернуться к машине. Спокойно посидев немного за рулем в теплом «фиате», он вдруг живо представил себе длинноногую Алеф на велосипеде, и на краткий миг ему пригрезилось, что именно Алеф он так долго и упорно стремился найти, что они могли бы встретиться в гуще транспортного потока возле Марбл-Арч. На самом же деле в данный момент Алеф, Руководствуясь, как и Клемент, интуицией, решила, что сестра и Анакс должны быть где-то в парке, поэтому слезла с велосипеда на стоянке рядом с «Уголком ораторов», тщательно, хотя и ненадежно, привязала его цепью и, оправдывая длину своих красивых ног, спешно направилась к парковому озеру. Сефтон в этот момент, ошибочно свернув налево с Бломфидц-роуд, заблудилась и уже не сумела найти обратный путь к нужному каналу. Когда Клемент вновь медленно поехал в направлении Виктория-гейт, Анакс уже добежал до Суссекс-гарденз.

Оказавшись на Марилебон-роуд, Анакс уверенно пересек улицу возле светофоров на перекрестке с Лиссон-гроув. Он не побежал дальше по Лиссон-гроув (очередное судьбоносное решение), но тоже предпочел двигаться окольными путями, обойдя Марилебонский вокзал и Дорсет-сквер и углубившись в район запутанных улочек. Выход к Риджентс-парку стал настоящим подарком для его мужественного настроя. Но когда он уже считал, что практически добрался до знакомого домашнего района, его вдохновенное чутье действительно начало ослабевать. Возможно, потерю уверенности вызвала простая усталость, ведь пес пробежал без посторонней помощи очень длинный путь, его лапы болели, да и поисковый пыл заметно поубавился. Уже несколько раз он нерешительно медлил на поворотах и даже возвращался на недавно пройденные улицы. Не останавливаясь, он продолжал путь, но, возможно, в ошибочном направлении. Все чаще пес замедлял шаги и оглядывался по сторонам. Задрав лапу возле какого-то мусорного мешка, он заметил мышь. Мышь выглядела бесстрашной. Она во все глаза разглядывала Анакса. Он испытал невольную жалость к этой мышке или нечто более похожее на симпатию и уважение. Он никогда беспричинно не убивал живых тварей, как поступают кошки и как приучают поступать некоторых собак. У Анакса возникло такое странное чувство, будто он, потеряв свою самобытность, стал частью какого-то огромного мирового бытия. Он быстро побежал дальше, потом снизил скорость, еще надеясь на восстановление того магнетического сигнала, и побрел по улице, которая не навевала никаких воспоминаний, мимо изгородей, закрывавших садики перед большими домами. Проходя мимо одной изгороди, Анакс получил безошибочное сообщение в виде запаха пищи. Железная калитка была открыта. Он вошел. Добрался до источника запаха. Возле боковой двери дома стояла миска, полная кусочков мяса и печенья, причем поставили ее совсем недавно (поскольку еда еще не остыла). Мясо выглядело крайне аппетитно. Анакс сел перед миской и слегка подвинул ее носом. После пары кусков и глотков этой восхитительной пищи его трапезу прервали пронзительный вопль и сильно нелюбимый им запах. Он поднял голову и увидел в двух шагах от себя большого черно-белого кота, очевидно, законного собственника этой миски со всем ее содержимым. К кошкам Анакс относился весьма сдержанно. Хозяин приучил его не гонять их. (А вот за белками ему разрешалось гоняться, но, конечно, не хватать их.) Однако к благоприобретенной сдержанности примешивались инстинктивная вражда, неприязнь, презрение, а также и страх. Этот кот относился к представителям чуждой, враждебной, достойной сожаления и опасной породы. Изданный котом звук не имел ничего общего ни с шипением, ни с мяуканьем, это был истошный вопль чистой ненависти. Глянув на кота, Анакс попятился и зарычал, но тихо, не со свирепой угрозой, а скорее со строгим предостережением. Кот последовал за ним. Его большие светящиеся зеленые глаза, прорезанные ужасными черными зрачками, гипнотически уставились на Анакса, кот величественно выступал вперед на своих больших белых лапах с явно агрессивными намерениями. Анакс не спешил разворачиваться, почувствовав готовность противника к прыжку и представив, как кот опускается на его спину. Он продолжал пятиться, рыча и следя за блестящими зелеными глазами. И тут кот прыгнул. Видя, как все четыре лапы животного отделились от земли и оно, взлетев, казалось, на мгновение зависло в воздухе, Анакс застыл на мгновение, бросив взгляд в открытую пасть с белыми зубами и красным языком, и с омерзением почувствовал его зловонное дыхание. Но уже в следующий момент Анакс отпрыгнул в сторону и метнулся к открытой калитке. Кошачьи когти задели длинную шерсть его хвоста. Вылетев на улицу, пес понесся изо всех сил по тротуару. Его никто не преследовал, лишь откуда-то сверху доносились отдаленные и насмешливые крики птиц.