Заглядываю в его глаза, словно хочу увидеть в них большую комнату с праздничными шарами и гирляндами, а еще толпу людей, которые радостно завопят: «розыгрыш!», «тебя разыграли!»

В глазах лишь грусть и усталость.

- Мне не нужны твои деньги. Понимаешь? Зачем они мне без тебя?

- Я многое чего мог бы сказать, - он задумчиво выдыхает, продолжая гладить по спине. – Завтра поговорим. Тебе спать пора.

Утром просыпаюсь разбитой, лежу в кровати и тупо смотрю в потолок. Даже пошевелиться и то не хочу. А потом в памяти со всеми подробностями встает моя вчерашняя истерика. Господи, вот это срыв!

Стыд заставляет слететь с кровати. Максим живой, он со мной и ему нужна моя поддержка. А завещание… об этом мы и правда поговорим.

Нахожу Генварского на кухне – я проспала и теперь он сам варит себе кофе.

- Не хотел тебя будить, - отвечает на мой безмолвный вопрос. – Сама будешь?

Поражаюсь Максиму. Пьет кофе, как ни в чем ни бывало, просматривает почту на планшете. Сам, как всегда безукоризнен – белоснежная рубашка, запонки на рукавах, дорогой костюм. Все идеально. Глядя на его сосредоточенное лицо не скажешь, что это утро как-то отличается от того, которое мы встречали месяц назад.

Месяц назад! Это была другая вселенная.

- Знаешь, а я рада, что ты продаешь компанию, - ловлю удивленный взгляд. – Честно. И мне плевать на Грина, на то, что будет с ним дальше. Прости, но мне даже все равно, что будет с теми, кто с тобой работает. Ничего нет важнее твоей жизни. Я хочу, чтобы ты… мы испробовали все варианты, даже невозможные. Я знаю, что они есть, Максим.

Генварский улыбается, а я от его улыбки хочу плакать. Господи, пожалуйста! Пожалуйста, если ты есть, помоги ему! Он очень хороший, он – лучший! Не забирай, оставь его мне. Спаси меня.

- Вряд ли опухоль резко поменяет свою географию, и ее можно будет прооперировать, Марина. Но все, что можно сделать, я сделаю. Поедешь со мной? Встреча с коллективом, объявление о сделке, представление Грина будет в десять утра. Я хотел, чтобы ты была рядом. Поможешь вещи собрать, раз рада продаже?

Киваю головой. Конечно, я буду рядом. Я всегда буду рядом. На сегодня я уже отпросилась у Мих Миха. Мне кажется, он давно, еще раньше меня понял, что я уйду из его агентства. И когда вчера днем сказала ему, что «у меня личные обстоятельства», он даже расспрашивать не стал. Договорились быстро – ухожу я из «Ариэля» без грусти. Я никого там не оставляю, ну разве что Мих Миха – вполне себе приличный шеф. Денег платил много, не самодурствовал, ну а девчонки… девчонкам спасибо за опыт. Будет что вспомнить. Когда-нибудь.

- Подписание документов состоится в конференц-зале, на самом деле чистая формальность, даже без них компания, считай, уже продана. Часть средств уже поступила на мой банковский счет, остальное – до конца недели. Они уже заморожены в банке Грина, так что все это технические моменты. Что ж поехали!

Я не знаю, чего ждала – понурых сотрудников, злорадного Грина, который, кстати, приехал в почти свой офис чуть ли не со всей своей командой (Лукьянова, разумеется, была с ним) или рыдающего Дугина, но все оказалась на удивление банально и прозаично.

Вот все и правда собираются в конференц-зале – вижу хмурого Дениса, но заметив меня он радостно улыбается, здесь Бабин, конечно же, вижу еще двух замов Макса, несколько юристов.

Всего пара минут, быстрые росчерки на страницах, обмен папками, рукопожатия, жидкие аплодисменты и легкая вибрация на моем мобильном. «Пешка побила короля. Друг».

- Дождь в день отъезда – к прекрасному отдыху.

Галина Ивановна не похожа на женщину, которая верит в приметы, однако именно она, как ребенок, радуется каплям, катящимся по большому окну здания аэропорта.

- Все-таки рано приехали, - качает головой ее муж. – Можно было и не гнать! Как они удобно сделали регистрацию! В прошлый раз, когда мы летали...

Я вежливо улыбаюсь, слушаю старшего Генварского. Макс похож на него внешне, такой же высокий и стройный. А вот мимика другая, тембр голоса… Он рассказывает смешную историю, а я думаю, каким бы был Максим…

- Все в порядке? – Анатолий Петрович обеспокоенно посмотрел на меня. – Вы побледнели, Марина.

- Все хорошо, просто столько событий в последнее время.

Генварский сочувственно кивает и смотрит на жену с сыном. Макс отвел мать в сторону и вот уже несколько минут они о чем-то разговаривают. Сначала я думала, он ее перед перелетом успокаивает, все-таки непростая у них с отцом поездка, а потом пару раз поймала пристальные взгляды матери на себе. Вот и сейчас. Максим ей втолковывает что-то, а она меня рассматривает.

- Знаете, что у них там за секреты? – голос Анатолия Петровича заставил едва заметно вздрогнуть. – И ведь наверняка не расскажут. Неожиданное все-таки это решение – продать компанию. Понятно, что такие деньги  огромные, да и воспоминания могут все равно тяготить…, - он замялся, выжидательно посмотрел на меня.

- Я не знаю, за сколько Максим продал компанию, честно говоря, мне все равно. Это же не мои деньги. А что до воспоминаний, Максим давно забыл Ксению, она его не тяготит. Да и меня тоже.

Кажется, от меня не ожидали такой тирады. Да я и сама немного в шоке. Нервы и правда на пределе – на следующей неделе мы должны улететь в Германию. Максима снова ждут обследования, и на этот раз я буду рядом.

- Вы знали Ксению, я похожа на нее?

- Внешне – да, характер – совсем другой, - отец Генварского словно ждал от меня этого вопроса. – Максим предупредил, чтобы мы не удивлялись, но знаете, у вас взгляд другой. Как бы сказать, здоровый, что ли.

Я усмехнулась про себя. Наверное, он успел бы еще что-то рассказать мне, но Максим с мамой уже шли прямо к нам.

- А вот и мы! Не скучали? - Галина Ивановна улыбается, испытующе смотря на мужа. Чувствую, самолет еще не взлетит, как она все знать будет.

- О чем вы так долго разговаривали? – спрашиваю уже в машине. – Прости, если влезаю не в свое дело, просто показалось, обо мне речь шла. Это так?

Максим молча кивает, сосредоточенно смотрит на дорогу. А вот отвечать не торопится. Отворачиваюсь к окну, чтобы не начать требовать. Глупо настаивать на откровенности, если человек не хочет говорить правду. Или все-таки надо?

За окном быстро мелькает зелень  - дорога свободные, Максим сбавляет скорость лишь на повороте на трассу в город. Через несколько дней мы снова поедем по этой дороге. И совершенно непонятно, когда вернемся домой.

- Я говорил маме, что, наконец, встретил женщину, с которой хочу разделить свою жизнь. Я люблю тебя, Марина. И она должна знать об этом.

Простые и понятные слова, сказанные самым обычным тоном. Без высокой ноты, без пафоса и надрыва.