Дорога сужается, остается всего одна полоса, домов по-прежнему много, но через десять — пятнадцать километров они исчезнут. Все, кроме одного.

Он появляется неожиданно, сразу после поворота. Стоит посередине дороги и смотрит на меня, скрестив руки.

Первую мысль пропускаю. Вторая требует нажать на тормоз.

— Как лохов последних развели! — Без приглашения запрыгивает в тачку. — Гони. Это за…?

Не вижу, но знаю, что у него в руке.

— Брось назад, потом разберемся.

— Еще долго? — Нетерпеливо смотрит на часы, я лишь сильнее сжимаю челюсти.

— Давно догадался?

— Час назад. Будто монтировкой по морде долбануло. Макс, я не оптимист ни разу, сам знаешь. Но ее не тронут. Марина им не нужна. Ты. Все это было разыграно только ради тебя. Может, не люби ты ее так сильно, до нее бы и не докопались.

Звериный нюх подводит, он не чует, что за такую «аналитику» я готов выкинуть его на полной скорости из тачки.

Беспощадно прав.

— Макс!

Я вижу старую полуразвалившуюся «шестерку», которая выползает из очередного поворота дороги. Резко ухожу вправо, не снижая скорости.

— Твою… — Его хорошо приложило к двери. Понимаю запоздало, но мне, в сущности, плевать. Слышу лязг металла.

— Кастет? — Я не удивлен. — Пригодится.

— Не сомневаюсь.

Еще три поворота, и мы на месте. Молчим, каждый думает о своем. О своей.

Мобильный, трупом лежащий больше часа, оживает рингтоном, от которого едва не выпускаю руль.

Она.

— Максим! Макс!

Жива! Голос, который я узнаю из миллиона и который сейчас заставляет сердце снова забиться в груди.

— Никому не верь, слышишь! Никому! Это подстава!

Ее крик рвется из динамика, я поворачиваю голову направо и вижу, как рядом дергается рука с кастетом.

Ксения...

Ксения Навроцкая

Сердце учащенно бьется. Ничего общего со мной. Ниже меня, даже каблуки не делают нас одного роста. Немного полноватая, но скорее приятной женской полнотой, которая нравится мужчинам. Одета просто — светлая блузка и темные широкие брюки. Овал лица не такой четкий, как на рисунках Макса, уже немного поплывший, у глаз небольшие морщины, тонкие естественные губы, явно никогда не знавшие инъекций, высокий чистый лоб. Крашеные светлые волосы делают лицо не таким выразительным, каким я его видела. Все в ней «не такое как».

Вот только это она.

Взгляд остался прежним, как и ее улыбка. Макс удивительно точно передал главное. И этого не изменить.

— Что вам нужно? — Мой голос вот-вот на крик сорвется. Передо мной враг, женщина, которая все это время дергала нами, как марионетками, а теперь вышла на сцену. — Вы зачем здесь?

На меня начали оглядываться мамашки, гуляющие во дворе с детьми. Наверное, только это меня и остановило от того, чтобы заорать во все горло. На улице душно, дышать нечем, кажется, вот-вот дождь начнется.

Ксения сделала полшага назад, с ее лица сползла улыбка. Я даже испугалась на мгновение, что она сейчас отвернется и уйдет, а все мои вопросы так и останутся без ответа.

Но она не уходит. Рассматривает меня то ли с любопытством, то ли с грустью.

— Я хочу поговорить с вами, Марина. Ведь так вас зовут? У нас с вами много общего.

— Общего? Ну я даже не знаю! Вы совсем на меня не похожи, по крайней мере сейчас. Вы… да вы умерли сто лет назад! Зачем вы вернулись? Вас никто не звал! Макс ничего не сделал вам дурного! За что вы ему мстите? Он вообще не хотел этого наследства! Отцу своему претензии предъявляйте! Вы зачем наняли мою сестру?

Смотрит на меня обескураженно, будто ни слова не поняла из моей тирады. А я запоздало понимаю, что все карты свои раскрыла, выдала то, чего ни в коем случае не должна была ей говорить.

— Вашу сестру? — переспрашивает, и я уже знаю, что скажет потом. Точно. — Какую сестру? Я никого не нанимала!

Разумеется! Так, Риша, это страшная женщина, которая мстит Максу, сбавь обороты. Наверняка она считает тебя малолетней дурой, у которой еще мозги не выросли. Выдохни и подыграй ей.

— Не нанимали? Правда?

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Она взволнованно посмотрела по сторонам, так же, как и минуту назад поймала подозрительные взгляды мамаш, сидящих у песочницы. — Я здесь не из-за вашей сестры. Мщу? Максиму? Это он вам такое сказал? Он уже знает? Я вижу, вы не удивлены, увидев меня.

Ну как сказать!

— Не удивлена, но почему вы здесь? Зачем пришли?

Снова повторяю свои вопросы, но уже не так громко. Первый шок прошел, и, кажется, я управляю собой.

— Это правда? У Максима… рак? Неоперабельный? — Голос дрогнул, хотя она явно заранее готовила этот вопрос.

— Вам какое дело? Вы столько лет заставляли его и других думать, что мертвы, а сейчас…

Возмущение все равно прорывает, не могу нормально с ней говорить. Но и уйти тоже не могу. Я не понимаю, чего ей от меня нужно.

— Это другая история, Марина, вас она не касается, — спокойно, без агрессии, произносит. — Но если вам интересно, я могу рассказать.

— Почему у Максима сами не спросите? Как вы вообще узнали, что я приду сюда?

— Значит, правда. — Она неверующее покачала головой и села обратно на скамейку. Закрыла лицо ладонями.

Не знаю, что заставило меня подойти и сесть рядом. Может, ее боль резонировала с моей? В том, что ей сейчас очень больно, я не сомневалась.

— Он поэтому продал свою компанию? Так торопился.

У нее глухой безжизненный голос, совсем не такой, как минуту назад. А я не знаю, что и думать. Чувствую только, что в душе поднимается волна ревности. Она его любит. До сих пор. Может, ненавидит, мстит ему, как По говорила, но точно любит.

— Вы следите за ним? За нами, да? Об этом мало кто знает, почти никто.

— Друг сказал, — тихо ответила Ксения. Вот сейчас, сидя рядом с ней, я не чувствовала, что она на много-много лет старше меня. Мне показалось, что сейчас мы на равных. Даже не так. Я целее, а она раздавлена. — Я наугад пришла сюда сегодня, много воспоминаний. И вот вы…

— Что за друг? Дугин, верно? — Вот же гад! Значит, он знал, что она жива. Знал и никому не сказал!

— Денис? — Ксения поднимает на меня потухший взгляд. — Нет, конечно. Он не знает.

— А кто тогда? — Чувствую огромное облегчение внутри. Не хотелось бы в нем разочаровываться.

— Не важно. Просто один из бывших папиных сотрудников.

Ну уж нет!