— Какие стихи?!! Он вас бил? Может, вызвать полицию? — Юрок помог ей встать.

— Не надо полиции, Сол! Я люблю его! — рыдала Дункан, размазывая краску по лицу.

— Это уже больше похоже не на любовь, а на помешательство! — бормотал Юрок, собирая с пола цветы и укладывая их на стол.

— Что вы знаете о любви, Сол?.. Вы даже понятия не имеете, что значит настоящее чувство!!. Ему плохо в Америке, он русский гениальный поэт!.. Найдите его, а то он начнет пить виски! Будет страшно! Что стоите?! Бегите за ним!..

Юрок хотел было что-то возразить, но смолчал, пораженный безумным взглядом Дункан.

— Хорошо! Только успокойтесь, Айседора! Я найду его! Я пошлю вашего секретаря! Ветлугин — пройдоха, он найдет! Только умоляю, возьмите себя в руки. Ваше турне только началось… Впереди концерты в Бостоне! А Бостон — это не Нью-Йорк!

При упоминании о предстоящем турне у него у самого поджилки затряслись: «Если таково начало, что же дальше ждать от этой скандальной пары?» Айседора словно прочитала его мысли.

— Да-да! Конечно, я помню, мое турне — деньги для всех нас! Все будет хорошо! Что бы ни случилось, я буду танцевать! Но скорее найдите Езенин! — прикрикнула она на Юрока, толкнув его ногой. — Идите же! Мудак! Твою мать!

Когда Юрок выскочил как ошпаренный за дверь, Айседора села за гримерный столик и, глядя в зеркало на свое постаревшее лицо, стала салфеткой стирать грим. «Серьеженька! Серьеженька! — шептала она. — Только бы с ним ничего не случилось! Только бы с ним ничего не случилось!» — твердила она словно заклинание.

Сыпь, гармоника! Скука… Скука…

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мной, паршивая сука,

Пей со мной! —

читал Есенин во весь голос. Все одно его никто не поймет! Он шагал по Нью-Йорку, словно по дремучему лесу, натыкаясь на встречных людей, как на бездушные деревья. Увидев стоящих вдоль дороги проституток, Есенин остановился:

Излюбили тебя, измызгали… невтерпеж!

Что ж ты смотришь так… карими брызгами?

Иль в морду хошь? —

прочел он несколько строк стоящей поблизости негритянке. Увидев недоумение на ее лице, Есенин развеселился: «В огород бы тебя, на чучело, пугать ворон!»

— Ай донт андестенд! — улыбалась в ответ негритянка, оскалив огромные белые зубы. — Ду ю — спик инглиш? — спросила она, задрав повыше и без того коротенькую юбку.

Есенин отрицательно помотал головой: «Найн!»

— Парле Франсе?.. Итальяно? — продолжала допытываться негритянка…

— Русский я! Рашен! Россия! Слыхала?

— Oh! Yes! Rachen? — Проститутка неожиданно схватила Есенина между ног и лукаво засмеялась. — Oh! Rashen! Very God! O’key! — Она запустила свои черные пальцы в его светлые кудри и, притянув его голову, впилась поцелуем.

— Oh! Yes! Oh! Yes!.. — смеялись, шутливо стонали окружившие их другие проститутки.

— Сергей Александрович! Сергей Александрович! — закричал Ветлугин, увидев Есенина в объятиях негритянки. — Еле-еле нашел тебя! — проговорил он, тяжело дыша. — Да отцепись ты! — оторвал он негритянку.

— А, это ты… Чего тебе? — ухмыльнулся Есенин, вытирая платком губы.

— Айседора за тобой послала! — Ветлугин, несмотря на протестующие возгласы проституток, крепко вцепился в Есенина и потащил его за собой. — Куда ты пошел один?.. Языка не знаешь!

— Выпить хочу! Плеснуть в душу! Найди водки! — остановился Есенин, оглядываясь по сторонам.

— Откуда? Здесь сухой закон! — пытался урезонить его Ветлугин.

— Тогда пошел на хер! Сам найду! Были бы деньги! — Есенин похлопал себя по карману. — А свинья грязи сыщет! — Он вырвался из рук Ветлугина и направился было назад к проституткам, но тот преградил ему дорогу: «Хорошо, Сергей, хорошо! Только пошли в отель, там в ресторане все есть. Пойдем, а то заблудишься тут, к дьяволу, кто тебя потом найдет?»

— Ладно! — согласился Есенин. — Но чтоб Айседоры там не было… Постой, — заметил он продавца на углу с кипой газет, — я погляжу! — Подойдя поближе, он увидел в некоторых из газет фото, где были сняты они с Дункан, а кое-где и он один.

Ветлугин остановил такси: ««Уолдорф Астория», плиз!»

— Плиз, твою мать! — хохотнул Есенин. — Гони, ямщик! Гульнем, брат! Гони! Самого Есенина везешь! — Он положил рядом с шофером одну газету со своим портретом и, счастливый, рассмеялся.

В ресторане водки не оказалось, но, пошептавшись с официантом, Ветлугин повел Есенина в небольшое уютное кафе, расположенное напротив отеля. Усевшись за свободный столик, Есенин положил рядом на стул кипу газет и, выбрав одну из них, протянул Ветлугину: «На вот, переведи! Хотя постой, давай сначала выпьем». Они подождали, пока официант подал им два бокала виски со льдом, но Есенину этого показалось мало. Он задержал официанта и, кивнув на бокал, растопырил четыре пальца:

— Еще четыре порции. Че-ты-ре! И без льда. Переведи, Ветлугин.

— Yes! — удивленно кивнул официант. — Плиз! Фо! Yes!

— Ну, давай за Россию! — предложил Есенин, когда подали еще четыре бокала. Он выпил одним махом и, выплюнув лед обратно в бокал, прохрипел: — Ух! Черт! Сивуха! С нашей самогонкой не сравнить!

Ветлугин засмеялся:

— Надо пить маленькими глотками, не торопясь! Чтобы лед таял!

— Ладно! Пей как хочешь, но только читай давай, — сказал Есенин, закуривая папиросу. Ветлугин взял газету и начал читать по-английски.

— Да ты сразу переводи по-русски, чо там! — остановил его Есенин.

— Прости! — Ветлугин молча прочитал заметку. — В общем, тут так: Сергей Есенин, рашен мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный талант которой… и так далее… там все про нее!

— И все? — не поверил Есенин.

— Все!

— А обо мне нет больше?

— Нет! — ответил Ветлугин, сделав маленький глоток из бокала.

Есенин скомкал эту газету и подал другую:

— Эту прочти! Внимательно только!

— Я стараюсь, Сергей, как могу! — обиделся Ветлугин. — Я с английским языком на «вы». Я тоже русский!

— А говорил, еврей! — добродушно хмыкнул Есенин.

— Я русский еврей!

— Ну ладно, Володя, не вскипай! Ты русский еврей, хорошо! — Есенин чокнулся с ним и тоже стал пить виски маленькими глотками. — Читай!

— Это ведь не я писал… я только читаю, что написано, — Ветлугин водил пальцем по строчкам и шевелил губами.

— Ну!

— Сейчас! Так… — Он еще раз пробежал глазами прочитанное и, сделав большой глоток виски, закашлялся. — В общем, почти то же самое! Все про Дункан. О тебе так, пару слов, что ты ее муж, у тебя атлетическое сложение и что ты был бы лучшим спортсменом в Америке! — Ветлугин виновато поглядел на Есенина.