Нет. Она совсем-совсем не хочет ходить как вульгарная девица. И ей по большей части нравилась одежда, купленная для нее Марго: мини-юбки и туфли на низком каблуке, белые полусапожки и платья с геометрическим рисунком в стиле оп-арт. Но даже если не нравилась, она ее все равно носила. Так спокойнее — это она уже успела себе уяснить.

Сегодня на ней белые сапожки с открытым мыском и оранжевое мини-платьице. Она роско-о-ошна! Совершенно великоле-е-епна! Парни от нее будут падать, как осиновый лист... Маргарета хмыкнула. Ее раздражало, как Марго постоянно путается в метафорах, утверждая, что солнце печет как из ведра или что пол — скользкий как угорь.

Ну и наплевать. Теперь у нее куча свободного времени, Марго будет разочарована, если она вернется слишком рано. Ей дали целых пятьдесят крон на цветы — купи всем своим приятелям-выпускникам, Магган, детка! Ни одного не забудь! — и Марго рассчитывала, что сия солидная сумма поведет Маргарету с одного празднования на другое, и так до полуночи.

На самом деле Маргарета решила, что поздравит одного-единственного выпускника. Кристину. Что-то вроде искупительной жертвы: при мысли о сестре ее уже давно мучила совесть. Они не один раз встречались на переменах с тех пор, как перебрались в Норчёпинг, но лишь изредка останавливались в коридоре и торопливо обменивались новостями о Тете Эллен. Как-то Кристина встретила Хубертссона возле госпиталя, а Маргарета раз в месяц тайком ему звонила. Об этом они и говорили. Но о самих себе и о том, что сталось с Биргиттой, по некоему молчаливому соглашению они не заговаривали никогда.

Вид у Кристины был нездоровый. В последние годы он не был здоровым ни единого дня. Бледная, как привидение, с черными кругами под глазами, она каждую перемену стояла в закоулке школьного двора и зубрила. Сама же Маргарета стояла в самом центре двора, вечно хохоча, болтая и кокетничая. Иногда торопливо поглядывала в сторону Кристины, но та на нее не смотрела. Она словно не замечала, что есть мир и помимо книг, что она стоит на школьном дворе, где возможны всяческие приключения. Впрочем, она жила в своем собственном мире еще тогда, у Тети Эллен. Никогда не выходила из сада куда-нибудь на игровую площадку, как Биргитта с Маргаретой, не ездила с ними летом купаться в Вараму, не ходила зимой в библиотеку или к «Орлятам»[16]вместе с Маргаретой, и у нее никогда не было закадычных подружек, как у других девчонок. Она просто сидела себе, словно маленькая бесцветная копия Тети Эллен, и плела кружева или вышивала. Она, наверное, здорово успела надоесть Тете Эллен — год за годом ходит за ней хвостом...

Но теперь уж Маргарета по полной программе поздравит Кристину со сдачей экзаменов. Она купила три желтые розы, чтобы повесить ей на шею, и сборник стихов Карин Бойе, который торжественно преподнесет ей уже в гостях. Она толком не знала, где живет Кристина и ее мама, но это можно спросить, вешая на нее гирлянду цветов...

Интересно, где ее мама? Маргарета огляделась. Она, без сомнения, узнала бы эту ведьму, чей визит в дом к Тете Эллен произвел там в свое время неизгладимое впечатление. Но на школьном дворе собралась такая толпа, что обнаружить ее было невозможно.

Но вот по толпе пронесся шорох: идут! Вдалеке пронзительными голосами затянули студенческую песню, потом раздались звуки одинокой трубы. Она подыграла несколько тактов, пока пение не перешло в радостный крик. Выпускники ворвались на школьный двор, толпа расступилась, давая им пройти церемониальным маршем.

Общее настроение передалось и Маргарете, и вдруг она обнаружила, что стоит в самом первом ряду и прыгает на месте от восторга. Какая глупость, что она не купила цветов побольше! Потому что там был Андерс с большими ушами, его надо хотя бы обнять. А вон Лейф! И Карина — какое на ней клевое выпускное платье! Чмоканье, приветы, поздравления!

Потная и раскрасневшаяся, она высвободилась из худых, но крепких рук Андерса и огляделась. Где же Кристина? Может, она уже успела уехать на одной из машин с березовыми ветками на бампере?

Да нет, вот же она! Разве это не Кристина целеустремленным шагом идет через школьный двор? Зубы стиснуты, бледная, как всегда, и все-таки не похожая сама на себя. Выставив вперед левую руку и прикрываясь ею, как щитом, упирается ладонью в спины совершенно незнакомых людей и отпихивает их в сторону, втискиваясь между гордыми матерями и радостными сыновьями-выпускниками, тычет локтем в спину пожилой женщины и пихает ее в сторону. Что это с ней? Она в своем уме?

— Кристина! — закричала Маргарета, протискиваясь к ней. — Поздравляю, Кристина! Поздравляю!

Кристина на мгновение замерла, уронив руки, и снова продолжала свой путь. Она уже успела выйти на тротуар, когда Маргарета наконец ее догнала.

— Погоди, Кристина! Погоди!

Кристина обернулась и уставилась на нее невидящими серыми глазами, потом моргнула и снова стала собой. Маргарета повесила свои цветы ей на шею, и они сиротливо болтались поверх белой синтетической блузки — из тех, что продаются в магазинах Н&М по 9.90. Прямая белая юбка, судя по всему, была примерно в ту же цену. Туфли-лодочки явно выкрашены в белый цвет накануне торжества. Увы! Краска треснула на старых сгибах, обнажив кожу. Коричневую. Взгляд Кристины последовал за ее взглядом, и мгновение обе стояли, глядя на трещины. Маргарета смутилась.

— Поздравляю тебя. — Она подняла глаза. — Удачи!

— Спасибо, — сказала Кристина.

— Где отмечаешь?

Кристина издала смешок, похожий на сухой кашель, но прежде чем успела ответить, перед ними оказалась толстенькая маленькая женщина.

— Кристина! Это ты! Поздравляю, деточка!

Кристинины щеки вдруг залила краска, она сделала книксен и грациозно наклонила голову, чтобы женщина могла надеть ей на шею свою цветочную гирлянду. Ландыши.

— А где твоя мама, дружочек? Я хочу ее поздравить. Она, должно быть, так тобой гордится — в такой-то день...

Кристина снова сделала книксен.

— Она не смогла прийти, сестра Элси. Ночью она заболела.

Толстенькая прикрыла ладонью рот.

— Нет, ну скажите, как не повезло! Именно сегодня! Надеюсь, ничего серьезного?

Кристина снова сделала книксен, кажется, она приседала всякий раз, когда обращалась к этой женщине.

— Надеюсь, что нет. Но у нее очень высокая температура, вчера вечером был сорок один и два. Так что, к сожалению, торжество пришлось отменить...

Сестра Элси нахмурилась:

— Сколько? Сорок один и два? Хм-м. Если не спадет, нужно везти ее к врачу.

Кристина снова присела в книксене.

— Обязательно отвезу. И огромное спасибо за подарок.

Сестра Элси погладила ее по щеке:

— Да не за что, малышка. Так приятно знать, что на свете по-прежнему есть прилежные девочки.