– И перед всеми этими случаями, – продолжал расспрашивать Оливер, – ты использовал свои способности, чтобы сражаться или спасать людей?

– Дантона я видел на химическом пожаре у набережной. Я пытался защитить пожарных. И Айрис. Она приехала, чтобы сделать репортаж о происходящем. В одной пижаме, представь себе.

Айрис сердито взглянула на него, а потом смущенно улыбнулась.

Оливер прищурился.

– А Гродд?

– Его я видел, когда Туман напал на Джо у нас дома. Но были и другие случаи, когда я не спасал и не сражался. Оба раза здесь, в «С.Т.А.Р. Лабс».

– О чем ты тогда думал?

– Я бежал. Просто бежал, как обычно.

– Подумай, Барри, – продолжал Оливер. – Что происходит у тебя в голове?

Барри зажмурился и изо всех сил попытался сосредоточиться, вспомнить все эти события. Как он себя чувствовал, когда мчался по Трубе.

– Моя способность дала какой-то странный сбой за день до того, как я уже говорил тебе, когда мы были в моей лаборатории. Это случилось, когда я вытаскивал женщину из машины.

– Ту, которая напомнила тебе твою мать, потому что она больше беспокоилась о своем сыне, чем о собственной гибели, – вспомнил Оливер.

– Вот о чем я думаю, – Айрис сочувственно сжала его ладонь, и он ответил ей тем же. – О маме и о том, как я не смог спасти ее.

– А на беговой дорожке? – тихо спросил Оливер.

– Кейтлин.

Барри поднял на нее взгляд. Она в ответ посмотрела на него. Ее глаза затуманили слезы.

– Она сидела неподалеку, и я начал думать о том, как я допустил смерть Ронни. Я выжил, а Ронни погиб, потому что я был недостаточно быстр – и Кейтлин снова осталась одна.

– И в тот последний раз, на плотине, – произнес Оливер, – мы все оказались в опасности, под угрозой наводнения. Джо и Джон были внизу. Если бы ты не остановил Мардона, они могли бы погибнуть.

– Не может быть, чтобы дело было в этом, – возразил Барри. – Сейчас я тоже испытываю стресс, но «помутнение» не наступает.

– Дело, очевидно, не только в стрессе. Есть что-то еще, какой-то процесс внутри тебя. И все-таки, до настоящего момента мы считали, что это исключительно материальная проблема.

– А разве нет? – спросил Барри. – Внутри меня плазма, и она пожирает мои клетки. Это научный факт.

– Да, верно, – согласилась Фелисити, – но пусковым механизмом твоих приступов становится что-то еще. Это твои эмоции. У них есть собственная биологическая основа, собственные химические процессы. Связь между сознанием и телом более глубока, чем считает западная медицинская наука. Оливер Кое-что мне об этом рассказывал.

– Так что ты хочешь сказать? – нахмурился Барри.

– Твой мозг открывает дорогу плазме, – произнес Оливер.

– Как? Через мысли?

– Нет, – ответил лучник. – Через чувства.

– Ты хочешь сказать, что мои эмоции поедают меня заживо?

– В некотором роде.

– Думаю, в словах Оливера что-то есть, – сказала Фелисити. – Ты так сильно беспокоишься обо всем и обо всех, особенно о тех, кто сейчас здесь, в этой комнате. Внутри тебя есть тот огонь, которым обладают лишь немногие.

– Так получается, что я свой худший враг.

– Я просто интерпретирую факты, – Оливер скрестил руки на груди, не собираясь отказываться от своей идеи. – Я ничего не могу сказать о плазме в твоем организме. Я этого не понимаю – Кейтлин в этом лучше меня разбирается, – но мне кажется вполне логичным, что случаи «помутнения» связаны также и с твоим эмоциональным состоянием.

– Так что мне делать? Перестать испытывать эмоции?

– Барри, он не это имеет в виду, – ответила Кейтлин. – Мы не до конца понимаем биохимию эмоций, но его гипотеза о том, что твой страх пробуждает плазму к жизни, и правда имеет смысл.

Барри снова опустился на кровать.

– Что ж, я не могу перестать бежать, и я не могу изменить свои эмоции.

– Барри, нет ничего плохого в том, чтобы беспокоиться о людях, – сказал Оливер. – Но, как и любой солдат на войне, ты не должен позволить этим чувствам поглотить тебя.

– Я же уже говорил, я не солдат.

– Солдат, – возразил Оливер. – Просто у тебя нет солдатской дисциплины.

Джо нахмурился.

– Он усердно работает над этим, ты же знаешь. Для него главное – делать свою работу. Мы не можем все стать такими, как ты, мрачными мстителями в ночи.

– Я и не хочу, чтобы он становился таким, детектив Уэст, – произнес Оливер, спокойно глядя на него. – Но я думаю, что могу предложить Барри кое-какую помощь.

– Например, прострелить кому-нибудь глаза? – отрезал Джо.

– Джо! – Барри поднял руку, призывая его успокоиться. – Пожалуйста, на тон ниже.

– Вовсе нет, – сказал Оливер, обращаясь к детективу. – Например, делать тактическую паузу, сделать вдох перед тем, как бросаться вперед, – он повернулся к Барри, – и сконцентрироваться, чтобы ты мог контролировать свои мысли во время битвы. Твой ум несется вперед, как и ты сам. Я могу помочь тебе замедлить его, чтобы ты контролировал свои эмоции под огнем.

– Так я это понимаю, – добавил он. – Я человек.

– Ну, это еще не доказано, – ответил Барри, и улыбнулся. В глубине души он восхищался уверенным спокойствием, которое излучал Оливер.

Оливер медленно поднял брови.

– Давайте не забывать, кто из нас тут метачеловек.

– Возражение принято.

Джо потер затылок.

– Слушай, Оливер, извини. Я не имел в виду ничего такого. Я просто немного на взводе.

Оливер улыбнулся в ответ.

– Никаких проблем, детектив. Я уважаю то, что вы заступаетесь за своего сына.

Айрис и Фелисити согласно хмыкнули.

Барри посмотрел на Оливера.

– Думаешь, это твое тактическое дыхание поможет справиться с «помутнением»?

– Не повредит.

– Ладно. – Барри снова устроился на подушке. – И я просто обожаю дышать. Надеюсь, что смогу заниматься этим еще долгое время.

Мотоцикл подпрыгнул на ухабистой дороге, и Барри изо всех сил вцепился в Оливера. Они ехали уже больше часа, где-то к югу от Централ-Сити, проносясь между полями коричневых кукурузных стеблей, еще не убранных к зиме.

Внезапно Оливер свернул на открытый луг, заросший высокой травой. Он притормозил у рощицы облетевших кленов, окруженных прекрасным ковром ярко-алых листьев. Одинокий красный лист еще висел высоко вверху, среди похожих на скелет веток. Заглушив мотор, он огляделся вокруг.