Макс поднялся и ушел, а я уставилась в стену, что была вдесяти сантиметрах от моего носа. Через некоторое время холод стал пробирать докостей, я обхватила себя руками за плечи, бестолково переступая с ноги на ногу.Прыгать было затруднительно, присесть невозможно. Каменный мешок навевал мыслиоб уроках истории: Людовик, не помню под каким номером, доблестный корольФранции и парень с чувством юмора, держал своих пленников в маленьких клетках,где они не в состоянии были выпрямиться в полный рост. Вряд ли Денинтересовался историей, выходит, одни и те же светлые мысли приходят в головуразным извращенцам и нет ничего нового под солнцем.

Эти мысли ненадолго отвлекли меня, но через некоторое времяприбавилась новая беда, захотелось в туалет. Я терпела, сколько могла, потомстало ясно: надо кричать. Что я и сделала с большой неохотой. На мои воплиявился хмурый молодой человек, наклонился к решетке, не задавая вопросов, а ясказала:

– Мне в туалет надо.

– И что?

– Я должна это сделать прямо здесь?

– Откуда мне знать, что ты должна?

– В туалет меня обязаны выводить? – стараясь бытьспокойной, спросила я.

– Мне ни о чем таком не говорили.

– Может, ты проявишь человеколюбие и поинтересуешьсяэтим вопросом?

– А мне это надо? – спросил он и удалился.

Я сцепила зубы, уже решив наплевать на все, но охранниквскоре вернулся, молча поднял решетку, я протянула руки, и он меня вытащил.Туалет оказался за ближайшей дверью, я сидела там до тех пор, пока он не началстучать. Замок отсутствовал, так что стражу ничего не стоило войти, пришлосьвыметаться.

– Наверх, – буркнул он, когда я направилась крешетке. И я пошла за ним по лестнице. мысленно желая психам всего мираскоропостижной смерти.

Ден смотрел телевизор, удобно расположившись на диване.

– Какая приятная неожиданность, – приветствовал онменя. – Ты уже скучаешь?

– Нет, я с петицией: прошу регулярно выводить меня всортир, дабы не загадить твой подвал, подумай об охране, они загнутся от вони.

Ден с улыбкой перевел взгляд на часы:

– Твой результат никуда не годится. Всего-то пять часовдвадцать семь минут.

– А твой личный рекорд?

– Шесть месяцев и одиннадцать дней в яме в компании сослабоумным корейцем, который без конца скулил, потом сдох, зараза, и началразлагаться на жаре. Вот это была вонь.

– Значит, мне еще повезло, – вынуждена быласогласиться я.

– Я вообще не понимаю, чего ты там делаешь, –удивился Ден. – Неужто в моем доме нет более подходящего для тебя места?

– Наверное, не нашлось.

– Быть этого не может. Идем. – Он взял меня заруку и потащил за собой, мы прошли через его спальню, он толкнул дверь испросил: – Как тебе? По-моему, неплохо. Я специально пригласил дизайнера изГермании, толковый парень…

– Ага, и любитель сказок братьев Гримм, – добавилая, оглядывая помещение.

– Просто я сказал, что это для принцессы, –засмеялся Ден. – Тебе правда нравится?

– Более чем.

– Это дверь в мою спальню, как ты могла убедиться. Ну,что?

– Я, пожалуй, вернусь в свою яму. Там нет сумасшедшегокорейца, и ты там тоже не поместишься.

– Я и не рассчитывал, что ты согласишься сразу, знаятвой характер. Подумай, как было бы здорово принять ванну, согреться, выпитьчто-нибудь… Мы бы посидели обнявшись и помечтали, как счастливо заживем втроем,когда твой сын будет здесь. Кстати, это я могу у себя делать что угодно, а тыможешь хотеть только то, что хочу я. Привыкай, милая.

– Если ты не против, я все-таки пойду, – сказала яспокойно.

– Нет, я не против, – кривлялся Ден. – Ты жезнаешь, как трудно мне тебе отказать. Но сразу уйти не получится. Макс сказалтебе о правилах? Если уж ты меня побеспокоила, то должна сделать мне что-нибудьприятное. На тот случай, если ты собралась возразить, предупреждаю: нарушишьправила, и в следующий раз договориться со мной будет очень трудно. Я бысказал, невозможно. – Он широко улыбнулся и продолжил: – Ты вся дрожишь,озябла? В подвале очень холодно. Давай-ка в душ, а я пока подумаю, чего быхотел получить от тебя.

«Хороший способ довести человека до самоубийства, –размышляла я, стоя под горячей водой, опираясь руками в стену и наклонивголову. – Я здесь всего сутки, а уже хочется наложить на себя руки. Может,Ден этого и добивается?»

Я услышала, как скрипнула дверь, он подошел сзади и обнялменя, я сцепила зубы, пытаясь справиться с отвращением. Макс все напутал, яма вподвале – это пряник, а вовсе не кнут. Руки его скользнули по моему телу, ячувствовала его дыхание на своей шее, и мне хотелось выть в голос. Я пыталасьизбавиться от жалости к себе, но глупо по-бабьи заплакала. Я надеялась, что онне почувствует этого, но рука его вдруг скользнула по моей груди вверх иоказалась на моем лице.

– Ты плачешь, – прошептал он. – Глупенькая,тебе стоит слово сказать, и все будет по-другому. Хочешь, я сам их всехперестреляю? Легче легкого. Хочешь? Тебе бы даже не пришлось просить об этом.

– Пошел ты к черту, Ден, – зажмурившись, ответилая.

Яма встретила меня бодрящим холодком, что сразу освежило моемировосприятие. На ближайшее время следовало запастись терпением. С надеждой яподумала о том, что, если Дена хорошенько разозлить, он все-таки меня убьет, нопри мысли о том, что для этого снова придется его как минимум увидеть,становилось не по себе. Макс прав: он спятил. Он будет играть со мной, как котс мышью, пока ему это не надоест. Но ведь когда-нибудь надоест.

Я старалась не думать о сыне, очень надеясь, что Рахмановпозаботится о его безопасности, я боялась представить, что произойдет, еслиребенок, в самом деле окажется здесь. Не спеша взвесила свои шансы насамоубийство. В яме ничего не выйдет. Можно попробовать по дороге, разбежатьсяи разбить свою глупую голову о стену. Почему я не добила эту сволочь там, вмашине, неужто правда пожалела?