– Возможно. Хотя и необязательно. Парни Дена, если японял правильно, пасли наших предполагаемых жертв, так что о доме могли и незнать. А вот что касается людей господина Долгих, тут я не уверен. Есть ещемилиция, их наши подвиги тоже успели заинтересовать.

– В любом случае нам придется туда вернуться, –подумав, сказала я. – Там оружие и деньги. И ноутбук.

Он внимательно посмотрел на меня:

– Хорошо, вернемся. А сейчас поспите немного.

Я взяла его руку и прижалась к ней ладонью. Он погладил моиволосы так осторожно, как будто ему было трудно решиться на это. Я закрылаглаза и сдерживала дыхание, не понимая его нерешительности и благодарная ему заэто. Так мы ждали рассвета, сидя совсем рядом, неподвижно, боясь выдать себядыханием, два живых существа, затерянных во вселенной, отчаявшихся иобреченных, и каждому из нас в кричащей тишине чердака, словно похоронныеколокола, слышались шаги судьбы – неумолимой, неотвратимой…

– Проснитесь, Юля, – услышала я. – Уже десятьчасов, нам пора.

Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Вскинулаголову и увидела Антона, который так и сидел, привалившись спиной к столбу,наверное, за эти часы он и не пошевелился ни разу. Лицо его было осунувшимся, авзгляд… Я зажмурилась на мгновение, чтобы справиться с болью и ненавистью кэтому миру, к его злой, невыносимой несправедливости, где такие, как Антон,становятся убийцами. Если бы я тогда не позвонила ему, все в его жизни моглобыть иначе.

Я резко поднялась, потерла лицо руками, избегая его глаз. Онтоже встал, сунул куртку в сумку, огляделся, проверяя, не осталось ли чего извещей, вдруг посмотрел на меня, и лицо его приняло выражение какой-тоболезненной нежности.

– Маша очень любила это платье, – сказал он.

Я бестолково провела по груди руками и тихо сказала:

– Извините.

– Перестаньте, она была бы рада… что я говорю, – сусмешкой покачал он головой.

– Антон, мне надо срочно позвонить Рахманову. Я боюсьза ребенка. Ден… Он опять кивнул:

– Здесь неподалеку главпочтамт, оттуда и позвоним.

– Дайте мне пистолет, – попросила я.

– Он вам ни к чему. Стрельба на улице – опаснаяглупость, врагов вы вряд ли подстрелите, а вот случайные люди могут пострадать.К тому же стреляю я лучше вас.

Мы спустились с чердака и беспрепятственно покинули дом.Выходить на улицу было трудно, казалось, на тебя смотрят тысячи враждебныхглаз.

– Не бойтесь, – сказал Антон и вдруг весело мнеподмигнул: – Мы же везучие.

Через триста шагов сердце стало биться ровнее, еще черездвадцать я смогла поднять взгляд от асфальта. Я не боюсь. Главное, не попасть вруки Дена, а все остальное…

На главпочтамте было прохладно и пустынно, наши шаги гулкоотдавались под высокими сводами.

– Я думаю, будет лучше, если с ним поговорю я, –сказал Антон, набрал номер мобильного Рахманова, и мы стали ждать. Наконец,прислонившись к трубке, я услышала голос Олега: – Да.

– Олег, это Антон.

– Куда ты пропал? – бодряще заголосил Рахманов,роль надежного друга ему всегда удавалась с блеском.

– Олег, я хочу тебя предупредить, пожалуйста,позаботься о ребенке, спрячь его понадежнее. Малыша ищет Ден, думаю, тебе ненадо объяснять, кто это.

– Проклятая шлюха! – заорал Рахманов. – Онананяла этого ублюдка, чтобы похитить ребенка? Мерзкая тварь…

– Она никого не нанимала, – терпеливо продолжалАнтон. – Ден настроен очень решительно, поэтому я и хотел тебяпредупредить. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Юля боится за мальчика.

– Юля? Ты что, с ней? – перебил егоРахманов. – Хорош друг, ничего не скажешь. Очень мило, трахаешь мою бабу ибеспокоишься о моем ребенке.

– Черт, Олег, ты в состоянии понять, что я тебе говорю?

– Разумеется. Ты у нас недавно похоронил жену, большоегоре… надо полагать. Юлька тебя успела утешить?

– Идиот, ты слышал: Ден охотится за твоим сыном.

Антон досадливо поморщился, вешая трубку, посмотрел на меняи вдруг смущенно отвел взгляд. Его способность краснеть, точно юнаядевственница, неизменно меня умиляла.

– Надеюсь, он все-таки понял, – буркнул Антон исменил тему: – Нам нужна машина. Ждите здесь, а я поищу что-нибудь подходящее.

– Вы хотите ее угнать? – нахмурилась я.

– Хочу.

– А у вас получится?

– Буду стараться, – хмыкнул он. – Выбора-товсе равно нет.

– Пойдемте вместе.

– Слушайте, я вам уже говорил, что давно вырос изпеленок и в опеке не нуждаюсь.

– Я совсем не поэтому…

– Садитесь возле окна и ждите, когда я подъеду.

Я не стала возражать, ясно, что это очередной приступмужского самолюбия. Устроилась у окна и сразу начала нервничать: то, что онтам, на улице, рискует в одиночку, по-настоящему пугало.

Минут через двадцать к главпочтамту подкатили «Жигули»,вызывавшие унылое сочувствие к их хозяину, и я увидела Антона. Он махнул мнерукой из окна, предлагая присоединиться. Схватив сумку, я бросилась к нему.

– Ложитесь сзади, чтобы вас не видели, – сказалон, надвигая бейсболку на самые глаза. – Доберемся до реки, там бросиммашину и дальше пойдем пешком.

Он ехал очень аккуратно, соблюдая все правила, что быловесьма разумно, учитывая наше положение. Но я бы предпочла ехать быстрее,вынужденная задержка раздражала, я думала о том, что нас ждет в доме Ника:надежное убежище или место, где вся эта история закончится? О такой возможностия думала со спокойствием, граничащим с равнодушием. Я уже решила, что пойдутуда одна. И если меня…

Тони наконец уедет из этого города, раз его чувство долга непозволяет ему сделать это сейчас. Я думала, что после того, как он нарушил данноесебе когда-то обещание, нам невозможно находиться рядом, он мне не простит, и,даже сидя в машине, мы инстинктивно держались на расстоянии и предпочиталимолчать.