Транспорт бодро скользил по Солнечной на маршевых, постепенно набирая необходимую для прыжка скорость. Настроение у капитана Заславского, удобно расположившегося в пилот-ложементе на мостике, понемногу улучшалось. Собственно, он сейчас не принимал никакого участия в процессе разгона, просто соблюдал протокол и приглядывал за новым пилотом. Вахта фон Строффе — Аскеров, в качестве пилота и навигатора, очень неплохо справлялась. Не в последнюю очередь благодаря заслугам Леона, который очень четко формулировал для Алекса условия или быстро и корректно отвечал на возникающие у второго пилота вопросы. А вопросы пока еще возникали — техника, с точки зрения Леона старая, для фон Строффе была новой и незнакомой. Но Алекс справлялся, и справлялся весьма неплохо, что с точки зрения Леона, что Макса. Да и «Ревель» был с этим согласен.

Заславский собрался было покинуть мостик и пройти в кают-компанию, когда терминал связи сообщил о том, что пришел вызов с Земли. Макс изрядно удивился, кого бы это могло еще нести, но на вызов ответил. На экране появилось знакомое лицо. Более того, ровно в том варианте, который Макса устраивал меньше всего. Елена Реньи перед тем, как вызывать столь спешно ретировавшегося любовника, навела парадный макияж, что, как успел удостовериться Заславский, означало ее полную скандальную готовность.

— Макс, ты далеко? — начала она без предисловий.

— Дальше, чем ты можешь себе предположить. Более того, с каждой секундой расстояние все увеличивается и увеличивается. Чем обязан, Елена? — Майор не собирался быть вежливым.

— Да вот, хотела выяснить, чем я тебе так насолила, что ни слуху, ни духу, ни даже хоть какой-нибудь строчки на прощание. — Женщина сразу начала накручивать эмоции в разговор.

— А ты сама даже представить себе не можешь, конечно же? — ехидно осведомился Заславский.

— Представь себе, не могу. Как и не могу даже вообразить, что ты ожидал увидеть, раз уж сам появлялся раз в месяц в лучшем случае! — Тон Елены еще повысился, до крика оставалось совсем чуть-чуть.

— Елена, я ничего не ожидал. И не надо ничего воображать, хорошо? Особенно на мой счет. Все уже сказано, дверь закрыта, ключи сданы по описи.

— По какой описи, Заславский? Что ты несешь? Ты абсолютно невозможен. Немедленно разворачивай свой летающий антиквариат и возвращайся! Я тут без тебя уже не знаю что и думать, а ты… — Но тут ее в самой невежливой форме перебили.

— Мадемуазель Реньи, спрячьте свои амбиции в дальний угол. Я не собираюсь возвращаться, ни сейчас, ни позже. И сделайте мне одолжение, сотрите мой номер из памяти вашего коммуникатора, чтобы больше меня не беспокоить. Со своей стороны обещаю быстро заблокировать поступление вызовов со всех ваших контактных номеров. Будьте счастливы, живите богато.

Макс произнес всю тираду без малейшего намека на эмоции, холодно и деловито, после чего обрубил связь и произнес, словно в пустоту:

— «Ревель»!

— Слушаю, капитан. — Голос ИскИна был холоден и безэмоционален.

— Блок на вызовы с этого номера, а также со всех номеров, помеченных как «Реньи» в памяти моего коммуникатора. Блок на сервер почтовой связи, на все ее адреса.

— Есть, капитан. Выполнено, капитан.

— Спасибо, «Ревель».

— Разрешите уточнить, оставить ли возможность получения вызова на корабельный канал связи и почты? И оставить ли возможность поступления вызова на номера остальных членов экипажа? — С чего вдруг бортовой компьютер был таким предусмотрительным, осталось за кадром.

— Остальной экипаж решит для себя этот вопрос самостоятельно. На корабельный канал связи тоже заблокировать. Почту помечать как нежелательную.

— Есть, капитан. Выполнено, капитан.

Макс довольно кивнул, спустился с мостика, заглянул через плечо Алексу, увидел, что разгона осталось еще семь часов, буркнул что-то одобрительное себе под нос и вышел из рубки. Когда люк, отделяющий рубку от коридора, закрылся за его спиной, Заславский прислонился к стене и продолжительно, витиевато выругался. Но, против ожиданий, от ругани легче не стало. Наоборот, на душе сделалось еще паскудней. Макс пошагал в сторону жилых отсеков, мечтая запереться в своей каюте и не видеть и не слышать ничего, хотя бы до момента ухода «Ревеля» в прыжок. Хотя бы так — а лучше проспать до выхода на орбиту той планетки, из-за которой столько возни.

Дойдя до своей каюты, Макс плюхнулся в кресло перед рабочим столиком, снял с пояса флягу и приложился к ней. Спиртное проникло в пищевод диверсионным отрядом, предвосхищающим обширное вторжение. Заславскому остро хотелось надраться, но еще держал барьер обещания, данного экипажу. Впрочем, обещание не подразумевало такого количества форс-мажоров в течение одного рейса. А ведь он, этот самый рейс, только начался.

Однако через очень небольшое время Максим Заславский уже спал сном праведника, выжидая время до наступления своей вахты. Шесть законных часов у него было, и сон показался лучшим лекарством.

Яна Дорощенкова постояла перед дверью каюты капитана минуты три, не решаясь войти, и в своей нерешительности дождалась момента, когда ее сзади вежливо взяли за локоть. Девушка обернулась и увидела Урмаса Дирка.

— Яна, вы чего-то хотели? — вежливо поинтересовался канонир с непонятным официозом в голосе.

— Наверное, нет, Урмас, просто… Просто хотела уточнить у капитана расчетное время прыжка и расчетное время прибытия. — На самом деле, девушку абсолютно не интересовали эти данные, но хоть что-то ответить Дирку было надо.

— Ну, это не та проблема, и капитана тревожить ради этого, наверное, не стоит. Хотите, я для вас узнаю? — прибалт был сама учтивость, но официоз все-таки сквозил.

— Спасибо, Урмас, но все-таки не надо. Я подожду. — Яна вежливо улыбнулась и, развернувшись, отправилась в свою каюту. Пройдя два коридора, она спустилась на жилую палубу и прямо около дверей своей каюты напоролась на Стаса Бартенева.

— Меня ищешь, Стас? — поинтересовалась Дорощенкова.

— Угу, — кивнул лейтенант. — А что у тебя случилось, Ян?

— Да как тебе сказать… Наверное, особо ничего. Заходи. — И Яна открыла люк своей каюты, приглашая штурмовика зайти.

Стас не стал заставлять женщину себя упрашивать и юрким зверем просочился в каюту. Яна на правах хозяйки вошла второй и задраила за собой люк. Бартенев тем временем прошел в глубь каюты и, удобно расположившись на стуле, посмотрел на девушку вопросительным взглядом.

— Что у тебя случилось, Ян?

— Да с чего ты взял, второй раз уже спрашиваешь? — ответила Дорощенкова несколько раздраженно.

— По выражению твоего прекрасного лица видно, — фыркнул «серебряная чайка».

— Ну если видно… Ты с нашим капитаном, то есть майором, то есть… Тьфу ты! Короче, ты с Максом говорил?