Сморгнув ненужные сейчас слезы, вернулась к Римме Владимировне и врачам. Не удержалась и поделилась своими наблюдениями и тем, что сказала соседка.

– Скажите, у Эрики может быть послеродовая депрессия? Она ни разу не упомянула сына, говорила только о себе, не поинтересовалась, как будущий муж.

– Ей сказали, что ее спутник в тяжелом состоянии и существует риск, что он останется инвалидом, – сообщил акушер. – А игнорирование ребенка… такое бывает, пара дней, и пройдет.

Увы, вскоре выяснилось, что он ошибался.

Глава 21

В операционную отца увезли глубокой ночью. Работа нейрохирурга-вертебролога Анатолия Зинина и его команды длилась несколько часов.

Все это время мы с мамой ждали в холле больницы, пришибленные навалившимися событиями. Роман также остался – поддерживал нас как мог. А мог он многое, как уже выяснилось, и не только с помощью денег. Он умел успокаивать и убеждать – в нашей ситуации это было бесценным.

Когда ученик Риммы Владимировны сообщил, что операция прошла успешно, я решила, что ослышалась. Врач, который мне звонил, был скептиком и настроил на негативный исход.

– Отправляйтесь домой, завтра приедете, – посоветовал Анатолий.

– Даша, слышала? – спросила у меня мама. – Поезжайте домой.

– А ты?

– Останусь, – коротко сообщила она.

Я колебалась, не зная, что делать: и самой остаться или же уговорить ее не дежурить попусту в больнице.

– Не спорь с ней, – шепнул Роман. – Значит, ей это необходимо.

После ужасной нервотрепки я засыпала стоя, поэтому моральных сил противостоять упрямству мамы не наскребла.

Роман о чем-то переговорил с нейрохирургом, и вскоре мы покинули больницу.

Оказавшись на улице, я с наслаждением вдохнула прохладный воздух. После специфического запаха лекарств и дезинфицирующих средств он казался упоительным.

– О маме не волнуйся, скоро приедет мой помощник и по обстоятельствам примет решение: или останется на всякий случай с ней, или уговорит уехать домой. В любом случае она не останется одна.

– Спасибо.

Роман ласково провел ладонью по моей спине.

– Не благодари, солнышко, я делаю то, что должен.

В очередной раз за длинный день у меня перехватило горло и захотелось плакать. Не верилось, что рядом со мной настолько потрясающий мужчина. Идеальный. Может, я сплю?..

В машине я вырубилась. Очнулась, когда Роман сказал, что мы на месте.

Он привез меня к себе, но спорить я не стала. Силы нашлись только на душ, в котором я чуть не уснула.

Когда добралась до кровати, моментально вырубилась.

* * *

Остаток недели прошел напряженно и сумбурно. Роман не пускал меня на работу – неизменно отвозил в больницу, а затем сам несся на фабрику.

Отец шел на поправку. Мама возле него больше не ночевала, но носила домашнюю еду и заботилась, будто между ними не произошел разрыв.

Мой братик хорошо ел и крепко спал. Эрика так и не начала кормить грудью и брала сына на руки лишь в присутствии акушера с богатырским телосложением. Похоже, она его побаивалась, хотя мужчина оказался невероятно добрым и внимательным.

Ситуация складывалась неприятная: отец смотрел на маму тоскливыми глазами больной собаки, говорил о сыне и его матери с отчетливой виной в голосе. Эрика чахла в буквальном смысле слова – бледная, сильно похудевшая, с искусанными губами, она казалась тенью прежней уверенной блондинки.

Мне было жаль эту молодую женщину, но узнать, что ее гложет, я не сумела. Эрика видела во мне своего врага.

Была и приятная новость: в пятницу владелица журнала «Леди С» развелась со своим мужем, получив полностью добрачное имущество и еще какие-то активы. Как сказал Роман, сластолюбец Вадим остался у разбитого корыта.

Я искренне радовалась победе Эммы и тому, что теперь не закроется журнал. Последнее – секрет, которым со мной поделился Роман. В понедельник об этом узнают и мои коллеги. Уверена, они будут счастливы остаться на любимой работе.

Забавно, но Роман опасался, что я вернусь в журнал. Нет уж, новое место нравилось гораздо больше, ведь здесь у меня был замечательный босс!

* * *

Идя по дороге жизни, она свернула куда-то не туда. Иначе за что ей удары судьбы?

Эрика смотрела на крошечного человечка и не верила, что это ее сын. Хваленый материнский инстинкт не включился, хотя прошло уже несколько дней. Похоже, она такая же, как и ее мать – холодная и безответственная.

Не такой себе Эрика представляла жизнь, соблазняя зрелого мужика. Что раньше выглядело перспективным, на деле оказалось мыльным пузырем – бесспорно, радужным и красивым, но недолговечным и хрупким.

Костя стал проректором на целый день, затем авария и крушение всех планов. Инвалид-колясочник вряд ли будет работать на ответственной должности, он даже преподавать, скорее всего, не сможет.

Получается, на ее руках сразу два беспомощных человека – один годящийся ей в отцы, второй крошечный, только начинающий жить…

Что делать? Как и планировала, осенью нанимать няню и выходить на работу? А затем бежать домой и заниматься малышом и беспомощным мужем, точнее, даже не мужем. Костя только подал документы на развод.

Эрика горько улыбнулась. На то, чтобы он решился бросить жену, ушел год и тонна нервных клеток. Последним доводом стала ее случайная беременность. Лишь когда заявила, что ребенка ей заводить рано, Костя засуетился, умоляя не идти на аборт. Он хотел сына.

И она поддалась на уговоры. Вот он – поворот, который превратил жизнь в какой-то кошмар! Не надо было уводить Костю из семьи и рожать от него.

А теперь что? Врачи убеждали, что операция прошла успешно, но… Это врачи, которым заплатили много денег. Наивно хлопающая глазами дочка Кости – вот кто отлично устроился по жизни, ее мужик молод, богат и влюблен – поедает ее глазами, когда думает, что никто не видит…

В палату постучали.

– Здравствуйте, Эрика.

Бывшая супруга Кости – впрочем, какая она бывшая, если суд их еще не развел? – царственно вплыла в палату.

– Здравствуйте, – бесцветно отозвалась Эрика.

– Я принесла вещи для завтрашней выписки.

– Спасибо, – все так же холодно отреагировала молодая мать.

Елена бесила ее добротой и сдержанностью. Она помогала, хотя должна была вцепиться в волосы. Нашлась святая, которая переступила через свои обиды. Мученица… Надеется вернуть мужа? Эрика бы с радостью его сейчас отдала, если бы могла.

А ведь может… Может! Что мешает это сделать? Хочет Елена возиться с инвалидом, который предал ее, пусть себе возится. Она, Эрика, на такое не подписывалась.

Спасительная мысль. Импульсивно принятое решение, а на душе будто весна настала. Облегчение такое, будто Эрика наконец-то выплыла из омута, когда уже закончились