И только когда на столе появились два бокала с коктейлями, до меня дошло, о чем она говорит.

– Это правда, что ты потерял девушку? – спросила она.

Или коктейль здесь ни при чем? Возможно, меня встряхнула сама суть вопроса. Я действительно потерял девушку, и мне очень больно было это осознавать.

– Правда, – кивнул я.

– Ты ее любил?

– Любил.

– Она была похожа на меня?

– Ну, есть что-то.

– А ты бы мог меня полюбить?

Она ласково смотрела на меня, но в голосе улавливались иронические нотки. Я почувствовал, что искра, проскочившая между нами, пахнет горелым фарсом.

– Я этого не слышал.

– Значит, не сможешь, – неубедительно опечалилась Лера.

– Нельзя говорить в шутку о серьезных вещах.

– А если это не шутка? Если я хочу, чтобы ты меня любил?

Буффонада продолжалась. Но почему это должно было меня раздражать? Я же не жду от Леры чистой и беззаветной любви. Скорее наоборот. И то, что девушка паясничает, должно лишь радовать меня. Ведь это всего лишь игра в чувства, и всерьез к ней относиться просто смешно...

Но в этой игре должен был быть смысл. Просто развлечение? Или в ней заключен какой-то подвох?..

Я должен был раскопать зарытый смысл, но хмель захлестнул мое сознание, мысли плавали где-то на поверхности этой высокоплотной мути, как по чрезмерно соленой воде Мертвого моря, где невозможно утонуть.

– Хотеть не вредно, – мотнул я тяжелой головой.

– Вредно, если долго... Разгрузка нужна. Хочешь приватный танец?

– Сколько?

– Нисколько.

– Так не бывает.

– Бывает, если я этого хочу. А я хочу...

Классический вариант – и хочется, и колется. Лера своей сексуальностью будоражила мое воображение, но память об Олесе отвергала ее. И если бы девушка не взяла меня за руку, сам бы я за ней, пожалуй, не пошел.

В небольшой, залитой красным светом комнатке мягко стелился по полу легкий дурманящий дым и разливалась по углам приглушенная музыка. Лера усадила меня в кресло, обжала бедрами мои ноги, но на колени не села, усердно и страстно принялась вращать над ними своими соблазнами. Платье белым флагом взмыло над ее головой, лебединым крылом спланировало на пол. Потеряв над собой контроль, я протянул руки к ее груди. Стриптизерши в таких случаях стараются уйти от контакта с клиентом, но Лера, напротив, ближе подалась ко мне, и я смог ощутить упругость ее жарких выпуклостей.

Но это ощущение оказалось взрывным. Сознание встряхнулось так сильно, что вместо Леры я увидел перед собой танцующую Олесю. Языком тела она призывала меня к пороку, но выражение ее лица, напротив, охладило мой пыл. Она презрительно смотрела на меня, брезгливо оттопырив нижнюю губку...

Я привлек ее к себе, но вдруг понял, что в моих объятиях извивается Лера.

– Не надо! – оттолкнув ее, мотнул я головой.

– Что-то не так? – разочарованно спросила она.

– Пора мне, – поднимаясь с кресла, сказал я.

– Постой, не надо...

Она сильно толкнула меня в грудь, и, не удержавшись на ногах, я упал в кресло. Не успел опомниться, как девушка осталась в одних только плетеных босоножках на высокой прозрачной подошве. Но и этим она не смогла остановить меня.

Я уже поднялся на ноги, когда в комнату вдруг зашел незнакомый парень. Смуглое после солярия лицо, длинные волосы с мокрым эффектом, мушкетерская бородка, спортивное телосложение, резкие порывистые движения, челюсти энергично перемалывают жвачку.

– Ты что здесь делаешь? – зло спросил он, беспардонно схватив Леру за волосы. – Ты где сейчас должна быть?

В мою сторону он даже не смотрел, как будто меня здесь и не было. Но я-то его видел и уже сжимал кулаки от возмущения. А парень как будто нарочно пригибал девушку к полу, чтобы она упала перед ним на колени.

– Эй! – не выдержал я.

Подошел к нему, схватил его за горло и заставил отпустить Леру.

– Ты чего? – отскочив от меня, свирепо взревел парень.

– Ничего!

Перед глазами вихрем закрутились кадры из уголовной хроники недавнего прошлого. Лесная поляна, три трупа на ней, лежащее на кровати тело Моносеевой, убитый в лифте Меднянский, придавленный штангой Царицын... И все эти картинки кружились вокруг могилы, под крестом которой лежала Олеся... И во всем виноват был владелец этого клуба, хозяин этого хама, что готов был наброситься на меня с кулаками.

Я первый ударил его кулаком в челюсть. Но это был обманный удар, после которого должен был последовать прямой правый в солнечное сплетение. Кулак не должен был достигнуть лица, поэтому парень не пострадал. Но и ударом под дых я поразить его не смог, потому что он, на зависть резво отскочив назад, бросился наутек.

– Зачем ты это сделал? – схватившись за голову, села на корточки Лера. – Сейчас такое начнется!

– Оденься.

Я поднял с пола, бросил ей платье, и в это время в комнату вломились два мускулистых тяжеловеса.

– Ты, что ли, баб наших насилуешь? – потирая кулаки, с обманчивым спокойствием спросил один.

– Я?! Насилую?.. – Нахлынувшая растерянность смешалась со злостью, и сгусток из этих чувств будто свинцом залил мои ноги.

Даже сквозь ватный дурман в голове я осознал, что попал в ловушку. Сейчас Лера заявит, что я пытался ее изнасиловать, после чего появится милиция и меня привлекут по тяжелой статье...

– Не насиловал он, – натягивая платье, мотнула головой девушка.

Но ее никто не слушал. Бровастый атлет в белой сорочке подошел ко мне и бесцеремонно взял за шею.

– Пошел отсюда!

А ведь это не он меня прогонял. Это Хряпов хватал меня за шею, выталкивал из своего клуба, как бесправного холопа... Даже при том сумбуре, что забивал мою голову, я понимал, что не должен был ввязываться в драку. Но разве можно было стерпеть такое унижение?

На этот раз я ударил без всяких обманных финтов, прямо в солнечное сплетение, поверх мышечной брони пресса. Атлет поймал удар на вдохе, и это лишь усугубило произведенный мной разрушительный эффект. Отпуская меня, он согнулся вдвое, и я, уже не контролируя себя, ударил его коленкой в лицо. Скорее рефлексами, чем зрением я увидел летящий в меня кулак и отскочил в сторону. Но второй атлет продолжил серию ударов и, поскольку я не успел сосредоточиться на нем, смог прижать меня к стене. Он бил быстро, увесисто. Я оборонялся, но все же несколько ударов пропустил. На ногах удержался, но голова гудела, как наковальня парового молота после удара. Но хуже всего было то, что я упустил инициативу. Атлет продолжал молотить меня, как боксерскую грушу, и мне оставалось только уклоняться от ударов, блокировать и смягчать их. А сыпались они настолько часто и мощно, что не было никакой возможности перейти в полноценное контрнаступление.