За обедом Джаспер не вымолвил ни слова. Отец специально приехал из Детройта, чтобы вместе отметить его выздоровление. Джаспер сидел рядышком и старался улыбаться всякий раз, стоило Уэнделу хлопнуть его по спине. Он так и не рассказал папе, как добирался из города на ферму, про не-Люси и про безумного водителя автобуса, но был даже рад этому. Все это случилось будто в какой-то другой жизни. Ничто из этого не имело теперь значения. За исключением угроз Большого Билла, повисших над его головой.

Два дня.

— …чего не добрал в здравомыслии, то восполняет везением. Разве нет?

— Плюс исключительные внешние данные, доставшиеся от отца! — Смеясь, дядя с папой согнулись над своими стейками. Уэндел вновь сжал ему плечо, и Джаспер постарался не скривиться. Столько вопросов еще нужно было задать, но…

— Не представляю, что здесь такого уморительного. Чудо, что он вообще остался в живых, — полушутя возразила тетя Вельма, отчего мужчины захохотали пуще прежнего.

Тетя убрала со стола тарелки и подала десерт — пирог с шоколадным кремом. В любой другой день Джаспер попросил бы добавки, но сейчас едва сумел проглотить один кусок. Мама еще могла быть где-то неподалеку. Скрываться. Подумав об ужасе, который ощутил, прячась на сеновале всего три ночи тому назад, Джаспер уронил вилку.

— Ты хорошо себя чувствуешь, милый? — спросила тетя.

Все, как один, прекратили жевать и смотрели на него. Джаспер заерзал на стуле.

— Просто устал немного.

— Ну конечно, дорогой. Отправляйся-ка в постель. А я подойду через пару минут, сменю тебе бинты, — тетя Вельма повела рукой, разрешая покинуть застолье.

Джаспер кивнул. Ноги болели и чесались, а сам он не смог бы вынести и минуты лишней, старательно делая вид, будто все просто чудесно. Ничего не чудесно, и вряд ли уже будет. Какая-то бедная девочка убита, полицейский застрелен, мама пропала без вести, а Большой Билл грозит сотворить что-то кошмарное, если она не объявится. Джаспер вылез из-за стола и, прошаркав по полу, юркнул за занавеску в крошечный закуток, где спали они с Уэйном. Даже оставаясь, по сути, в той же комнате, что и прочие, за льняным пологом он все же смог вздохнуть свободнее. Застольная беседа сбавила тон и перешла к обсуждению урожая.

Джаспер стянул с себя одежду, которую носил два последних дня, стараясь не греметь бусинами маминого ожерелья. Перекинул нитку через голову и поискал, где бы спрятать сокровище. Дядя отыскал медальон под матрасом, тетя непременно заглянет в чемодан. Надежных тайников просто не было. Пришлось надеть ожерелье снова и прикрыть ночной рубахой. Джаспер решил, что поищет подходящее тайное место завтра, но предпочел бы носить медальон и дальше, бисерный диск у самого сердца. Нимаамаа.

По другую сторону занавески голоса взрослых обсуждали, на сколько дней одолжить у старика Хойта молотилку. Этот пройдоха Хойт. Дядя по-прежнему считал его своим другом и добрым соседом, пока старый ублюдок напивался в игорном доме, усадив на колени очередную бедную девушку. От одной этой мысли Джасперу хотелось завыть.

Бряцанье ножей и вилок о блюдца не помешало ему услыхать, как отец предлагает приехать в будущую субботу, чтобы подсобить с жатвой.

— Благодарю, Уэн, но я опасаюсь ранних дождей, — ответил дядя Лео. — И уже поговорил с Мотегой. Завтра прибудут четверо работников из Черной Реки. Вельма, придется кормить их все три дня.

Приоткрыв рот, Джаспер таращился на занавеску.

— Не уверена, что мне хватит припасов, — с едва заметным раздражением заметила тетя Вельма.

— Придется напрячься. Утром заколю свинью. — Должно быть, тетя Вельма скривилась, потому что он добавил: — Это сбор урожая, мать. А не конец света.

— Жаль, не могу отпроситься с работы, — пробормотал Уэндел.

Дядя Лео не дал ему закончить:

— Послушай, Уэн. Нам пригодится вся помощь, какая есть, но это не твоя ферма. Занимайся своими делами.

— Это и мое дело тоже. Оно мое, пока у вас живет Джаспер. Я буду здесь в шесть утра в субботу. Постарайтесь оставить мне хоть немного работы, — о столешницу грохнул кулак, звякнули вилки-ложки.

— Будь по-твоему, старина.

Джаспер лежал в постели, прислушиваясь к обрывкам тающего разговора. Скрипнул отодвинутый стул. Мгновением позже его отец откинул занавеску. Шаткая тень зависла в просвете, закрывая льющийся из кухни свет.

— Ты в порядке, сын?

— Все хорошо.

Нетвердо шагнув вперед, отец присел на край кровати:

— Чур, на сеновале больше не кувыркаться. Согласен?

— Да, сэр.

— Отлично, — он похлопал Джаспера по руке и встал, чтобы уйти.

— Пап?

— Да, сын.

Джаспер уселся в кровати, выбирая, какой вопрос задать первым.

— Как думаешь, куда отправилась мама?

Тяжело вздохнув, отец вновь примостился на краю.

— Хотел бы я это знать, сын. Правда хотел бы.

— Я очень… скучаю по ней. — У Джаспера дрогнул голос, и он спрятал лицо, низко опустив голову.

— Все мы скучаем, сын. Все как один, — отец сжал ему плечо и ненадолго замолчал. Потом выдавил короткий смешок. — А помнишь, как она распевала песни, когда стряпала нам поесть? Точно думала, будто никто не слышит. Да уж, голос у нее был как у ангелов небесных. Мы и свадьбу сыграли именно поэтому, знаешь ли. Я тебе никогда не рассказывал?

Джаспер поднял лицо.

— Она пела в самом центре города, в одном из ночных клубов. Кажется, он назывался «Сильвия». В общем, на сцене появляется девушка неописуемой красоты. Тея. Посмотрел бы ты на нее тогда. Голос, который чуть не разбил мне сердце. Кто бы что ни говорил, плевать мне было на их треп. Я точно знал… — Покачав головой, отец стряхнул с себя воспоминания и похлопал Джаспера по колену. — Мы поженились через неделю. А потом появился ты. Она сделала меня счастливейшим человеком на всем белом свете. Вот так…

Джаспер представил, как где-то в Детройте со стены темного коридора закусочной ему улыбается черно-белое мамино лицо. Он ждал продолжения. Отец никогда подолгу не говорил о ней, но Джасперу и этого было мало. Наконец он выпалил:

— Кажется, ее кто-то ищет.

— Еще бы! Великое множество людей.

— Нет, я хотел сказать, кто-то нехороший. — Джаспер смахнул случайную слезу и, набираясь мужества, прикусил щеку изнутри. — Кто-то, кто способен… сделать ей больно.

Какое-то время отец хранил молчание.

— И с чего же ты это взял?

— Я кое-что слышал. Там, в резервации… — Джаспер подыскивал слова, которые не поставили бы под удар ни его самого, ни Пати, но не мог найти ничего подходящего.

— Что же ты слышал?

Джаспер ясно ощущал, как отец сверлит его взглядом, даже если не мог видеть глаз Уэндела