Неся большие потери и изо всех сил стараясь сохранить целостность рядов и избежать окружения, тающий, как снежный ком, отряд махаканцев всё медленней и медленней отступал к баррикаде и вот уже почти совсем остановился. Сил отважных воинов едва хватало, чтобы сдерживать мощный напор врагов, и об организованном отходе уже не могло быть и речи. Бежать же Сыны Великого Горна не хотели, причем далеко не из гордости, а потому что знали – стоит им лишь разомкнуть быстро редеющий строй, и их ждет неминуемая гибель. Выжить так и не добравшиеся до своих махаканцы могли только вместе, плотно прижавшись плечом к плечу и отбивая совместными усилиями непрерывно сыпавшиеся на них со всех сторон удары топоров, молотов, мечей и щитов. Прояви трусость один, пустившись в бегство, и он не только мгновенно сам бы погиб, но и обрёк бы на верную смерть товарищей. К тому же воскрешенные для ратных подвигов гномы мало ценили жизнь, по крайней мере, в том ущербном, упрощенном виде, в котором она им была пожалована.

Несмотря на мужество и стойкость отступавших бойцов, их гибель была лишь вопросом времени, причем каких-то жалких секунд. До укрепления отряд не дотянул всего каких-то сорок-пятьдесят шагов, а настырный враг всё же умудрился зайти с тыла и окончательно отрезать путь к спасению. Долго им было не простоять, но в этот полный трагизма миг Румбиро вновь поступил мудро, проявив не только смекалку, но и завидные навыки пехотного командира.

Едва закончив возведение укрепления, защитники заставы тут же взобрались на его верх и сразу же произвели дружный залп по наседающим на товарищей врагам. Все, у кого имелись арбалеты, вскинули их и, ни секунды не целясь, выстрелили, а остальные почти одновременно метнули камни, целясь в головы ограниченных в движениях и в возможности увернуться шеварийцев. Несмотря на близкое расстояние и довольно большую ударную мощь выпущенных снарядов, урон, к сожалению, оказался невелик. Доспехи тяжелых пехотинцев оказались столь же прочны, как рыцарские, и большинство арбалетных болтов хоть и пробили их, но не смогли добраться до вражеской плоти, натолкнувшись на прочные звенья надетых под них кольчуг или застряв в толстых, плотных гобисонах шеварийских латников. Метание же камней тоже не увенчалось успехом, поскольку многие пролетели мимо шлемов, а те, что попали в цели, смогли лишь причинить боль, но не оглушить до потери сознания.

Из сражения выбыло не более десятка шеварийских воинов, но зато залп с баррикады внес сумятицу во вражеские ряды, и сила натиска заметно ослабела. Одни пехотинцы развернулись к редуту лицом и прикрылись щитами, ожидая новой порции камней и стрел; другие принялись рассматривать раны; а третьи, толкая стоявших рядом, в замешательстве завертелись, не зная, кого им лучше атаковать, и тщетно пытаясь расслышать тонущие в шуме схватки приказы своих командиров. Внесенная неразбериха была гномам на руку, и Альто тут же отдал распоряжения атаковать. Вместо того чтобы выстрелить во второй раз, почти все махаканцы взялись за топоры и с дружным рёвом, заглушающим скрежет металла с остальными звуками сражения, спрыгнули с баррикады и понеслись на врагов, попытавшихся, но так и не успевших вовремя развернуть и выровнять строй. Первые шеренги шеварийцев были зарублены, затоптаны и смяты, но значительный численный перевес вместе с довольно неплохой боевой подготовкой элитных пехотных отрядов быстро дали о себе знать. Враг немного дрогнул, но не побежал, а уже через несколько мгновений ганкруллы сомкнули щиты и достойно встретили гномов. Сражение закипело ещё яростней, чем прежде, а пришедшие на выручку окруженным товарищам махаканцы стали медленно, без малейших признаков паники, отступать к баррикаде, с вершины которой им уже были скинуты несколько дюжин веревок и десяток лестниц.

К сожалению, это всё, что Дарк успел увидеть, ведь медлить долее, безучастно наблюдая за сражением, уже было нельзя. Во-первых, любая вылазка в тыл врага не терпит промедлений и топтания на одном месте, а во-вторых, дежурившие возле плотов и лодок шеварийцы уже принялись искоса посматривать на одинокого пехотинца, не спешившего присоединиться к своему отряду и внести свой вклад в победу, а почему-то ошивающегося возле носовой части одного из кораблей. Форменная куртка шеварийского солдата, позаимствованная Аламезом с плеч убитого, ненадолго выручила его, как впрочем, и то, что он не походил на гнома. Рулевые плотов и лодочники пока что не уделяли его персоне большого внимания, но вскоре непременно могли бы возникнуть вопросы, ответы на которые пришлось бы давать киркой да мечом.

В этом плане Дарк поступил мудро, что отправился на диверсию один, а не прихватил с собой парочку крепких гномов и не заручился поддержкой оставленных им на произвол судьбы герканских соратников. Подручные-махаканцы привлекли бы внимание оставшихся на берегу солдат, которых навскидку было не менее дюжины. Конечно, небольшая стычка перед настоящим делом не помешала бы, а, наоборот, лишь помогла бы моррону размяться, но зато вспугнула бы жертву, пока что чувствующую себя в уютной каюте на борту разбитого корабля, то есть за спинами своих многочисленных солдат, в полнейшей безопасности. Что же касается агентов герканской разведки, то в предстоящей вылазке от парочки было бы мало толку. Во-первых, их нужно было еще убедить в целесообразности затеи и потратить на уговоры уйму драгоценного времени. Во-вторых, они явно сочли бы план слишком рискованным и не согласились бы в нем участвовать. Ну а в-третьих, как о борцах с кровососами что о Ринве, что о Крамберге Дарк был не очень высокого мнения. Они бы только стали беззащитной обузой, которую пришлось бы постоянно выручать из всевозможных бед. Хоть Вильсет и неплохо владел мечом, но был уж чересчур суеверен (недавние события у придорожного трактира были лучшим тому доказательством), и если бы ему пришлось скрестить мечи с вампиром, то он умер бы со страху раньше, чем пропустил бы удар. Ринва же вряд ли испугалась бы близкой встречи с кровососом, но ей элементарно не хватило бы грубой физической силы, чтобы противостоять такому сопернику. Хорошей реакции и смекалки в открытом бою с кровопийцей слишком мало, чтобы рассчитывать на успех. Постоянно же выручать своих подручных Аламезу, естественно, не хотелось, да и за их смерть перед фон Кервицем пришлось бы отчитываться, так что ему было гораздо спокойней, зная, что оба герканца помогают гномам сооружать баррикаду, а если и встретятся лицом к лицу с врагами, то только с обычными людьми.

Стараясь не думать, что со спутниками может случиться беда, и надеясь, что им хватит ума не высовываться из-за могучих спин гномов и не лезть в самую гущу сражения, Дарк осторожно, ни на миг не спуская глаз с находившихся поблизости шеварийцев, подошел к грозно торчащему ввысь бушприту корабля, улучив подходящий момент, высоко подпрыгнул, обхватил всеми четырьмя конечностями свисавший с него канат и быстро полез вверх.

К счастью, у часовых, охранявших плоты с лодками, было много своих забот, и они редко поглядывали в сторону оставленных без присмотра кораблей. Трюк моррона никто не заметил, да и исчезновение мотавшегося без дела пехотинца не вызвало ровным счетом никакого интереса у лодочников и рулевых плотов. Такую беспечность можно было легко объяснить. Сами по себе посудины с пропоротыми днищами уже не представляли интереса, а у находившихся на борту одного из них высоких чинов явно имелась собственная охрана, лично не принимавшая участия в боевых действиях, а следившая исключительно за безопасностью своих господ.