Ярх вовсю болтал с «соратниками», Пугало тоже иногда влезал в беседу, я же не забывал держать рот приоткрытым и моргать понаивней. Работало безотказно – внимания на меня никто не обращал, вопросов не задавал, общаться не пытался.

Неплохо быть придурком, только немного скучно.

– Какого сранства мы ждем? – спросил красноглазый, когда нам разрешили спешиться, чтобы дать отдых лошадям.

– Нам не доложили, – флегматично ответил Фихти.

– Ха, глядите! – воскликнул один из братьев-гномов, указывая на юг.

Над дорогой, уходившей в ту сторону, виднелось медленно растущее облачко пыли.

– Чего-то несут… бородатые, голые, – сказал Ярх, прищурившись.

– А, так это аскеты, мудрецы Синеглазого, – объяснил Фихти. – Колдуны, ясен пень. Не иначе прислали их к нам на помощь, чтобы магам Желтого Садовника жизнь малиной не казалась.

Услышав слово «колдуны», я напрягся – понятное дело, Затворник наложил на меня маскирующее заклинание, вот только случая проверить его в деле до сих пор не было, и неизвестно, работает оно или нет. Вдруг эти самые «аскеты» разглядят во мне то же самое, что и Верховный Носитель Света, и решат, что надо бы меня на всякий случай убить.

Облачко пыли приблизилось, и стало видно, что поднимают ее четверо полуголых бородачей.

Такие тощие, что можно было пересчитать ребра, они носили лишь короткие портки. Тела их покрывали потеки засохшей крови, а слипшиеся волосы и бороды торчали, словно пакля.

И еще они несли ящик на длинных жердях – небольшой, черный и плоский, окованный полосами желтого металла.

– Ух ты, золото! – воскликнул кто-то из нашего десятка.

– Оно самое, – авторитетно подтвердил Фихти. – А это, выходит, Ковчег Тьмы.

– А на что он годен, засунуть меня в задницу богу? – влез Ярх.

– Не нашего ума это дело, – десятник глянул сердито, но после паузы добавил. – Увидишь еще.

Аскеты протопали мимо, я разглядел, что руки их словно истыканы шилом, а на бедрах имеются длинные змеящиеся шрамы, свежие и старые. Один посмотрел в нашу сторону, в широко раскрытых темных глазах я увидел безумие и поспешно отвел взгляд.

Не хватало еще, чтобы нас заметили.

Но чародеи Синеглазого не обратили на меня внимания, и я облегченно вздохнул – Затворник не подвел.

– Залезайте, – велел Фихти. – Сейчас двинемся дальше. Этих мы ждали.

Десятник оказался прав – едва забрались обратно в седла, как трубы подали сигнал двигаться.

Мы вновь двинулись по желтой ленте дороги, по сторонам тянулись заросли кустарника, изредка попадались поля и деревушки. Солнце жарило как ненормальное, хотелось пить, но вода во фляге давно закончилась, и оставалось только ждать очередной реки, а ее все не было и не было.

Пешком в нашем отряде двигались только аскеты, да еще и волокли груз, но от лошадей они не отставали. Далеко позади скрипели колесами телеги обоза, по обочинам туда-сюда сновали группы легковооруженных всадников, ва-Нартог не забывал рассылать разведчиков.

Снова голос труб мы услышали только вечером, когда жара немного спала.

Лагерем встали на этот раз на берегу большого озера, и мне выпало натаскать воды на десяток, а затем еще и выяснилось, что стоять на страже во вторую половину ночи.

– В этих местах уже видели вражеских лазутчиков, так что гляди в оба, – сказал Фихти.

Я кивнул, изображая тупую покорность.

Сменявшийся с поста Пугало разбудил меня, потрепав по плечу.

– Вставай, – прошептал он. – Время.

– Ага, да, сейчас, – промямлил я, вспоминая те времена, когда тренер на сборах будил нас за час до завтрака и выгонял на зарядку – как это казалось тогда жестоко рано. – Все тихо?

– Появлялся Мухомор, и только-то.

– Неужели сам? – удивился я.

– Да ну, что ты, – Пугало усмехнулся. – В виде летучей мыши, только башка его. Услышав об аскетах с Ковчегом Тьмы, едва летать не разучился, но я его вовремя поймал. Их всех исповедовали, каждого проверили, но тебя, Рыжий, почему-то не нашли.

– Почему, интересно? – пробурчал я, поднимаясь на ноги. – Что-то еще?

– Да, что-то, но о нем потом, – Пугало улегся на нагретое мной место и нагло захрапел.

Лагерь лежал вокруг точно огромный и смрадный половик, засыпанный мусором, на востоке нежилось под звездами озеро. С той стороны, где расположились чародеи Синеглазого, доносился негромкий речитатив, кое-где костры рассеивали мрак, но в основном было тихо и темно.

Я сходил отлить и устроился на месте часового рядом с лошадьми.

За то время, что я провел там, борясь со сном, не произошло ровным счетом ничего интересного. Луна взошла только под утро, изрядно похудевшая с того момента, как я видел ее в последний раз. На рассвете в дальнем от нас конце лагеря поднялась суматоха, но затихла быстро и без последствий.

Первым встал, как и надлежит командиру, Фихти, я помахал ему, показывая, что не сплю.

– Годится, – сказал десятник и принялся возиться, натягивая сапоги, а я сообразил, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Ощущение было такое, будто я вморожен в глыбу совершенно прозрачного, но при этом невероятно холодного льда. Дышать я не мог, онемение сковало кожу, я почти чувствовал, как смерзаются губы, как иней оседает на глазах и свирепый мороз проникает в тело.

Опять этот дурацкий «приступ». И что с ним делать?

Но на этот раз появилось кое-что новое – мне показалось, что внутри я ощущаю некоторое копошение, неприятное движение, но не в брюхе, где могут завестись всякие глисты, а почему-то в груди.

Прошло все, правда, как и раньше, само собой, и довольно быстро, минут через пять, так что никто не заметил, что со мной был какой-то непорядок. Только Пугало все равно пронюхал, и когда мы уже седлались, подошел вплотную и очень тихо поинтересовался:

– Опять у тебя это было? Ну, мороз-то?

– Заметно? – угрюмо пробурчал я.

– Рожа у тебя в тот раз и сейчас – одинаковая была, – он вздохнул. – Ничего, сладим.

Ну да, либо я с этой ерундой, либо она со мной, тут к гадалке не ходи.

Этот день начался с того, что к нам присоединился отряд всадников на раргах, а в небе объявился дракон, белый, точно снежок. Немного позже впереди, на северо-востоке, я разглядел столб дыма, а потом сообразил, что их вообще несколько.

– Это Приме, столица герцога Примейна, осажденная войском Желтого Садовника, – сказал Пугало.

– Ты откуда знаешь, покусай тебя боги? – удивился Ярх.

– Сегодня ночью-то, пока ты храпел и вонял, я общался с Мухомором, узнал заодно, где мы, ну а ему рассказал, сколько войска идет на выручку города под командой ва-Нартога.