– Вот как? – нисколько не удивилась Агнешка. – А целитесь вы в меня, очевидно, из самых мирных побуждений, чтобы войти ко мне в доверие и убедить откровенно отвечать на вопросы?

Ее сарказм был вполне понятен и обоснован в данной ситуации, вот только Потылин был не в состоянии заставить себя опустить автомат точно так же, как и не мог выстрелить. Какое-то тревожное чувство нашептывало ему, что эта безобидная с виду девушка на самом деле очень опасна. Но не в этом была главная причина.

Он. Должен. Ее. Убить. Исключительно. Ради. Исполнения. Их. Миссии.

Молчание Потылина тем временем было истолковано девушкой по-своему:

– А может быть, вы считаете меня опасной преступницей? Только непонятно, с чего вдруг. Кто-то вас настроил против меня? Кто-то, желающий вашими руками убрать конкурента, мешающего ему добраться до Кочевницы?

Слова Томаховской настолько снайперски попадали в цель, что едва не пробили броню внешней невозмутимости Потылина. Но он по-прежнему не произносил ни слова, опасаясь, что голос может его выдать.

А та продолжала, словно вознамерилась «качать» капитана до упора. Знакомый приемчик из арсенала спецов по работе с подозреваемыми или противниками по спецоперациям. Он и сам его неоднократно применял.

– Хотя вы, похоже, и сами не прочь прибрать Кочевницу к рукам. Понять вас могу – приз соблазнительный. Но категорически не рекомендую.

– Почему? – овладев собой, спокойно и уверенно заговорил капитан.

– Потому что для неподготовленных людей это верная смерть. Да она вас просто к себе не подпустит.

– А себя вы, значит, считаете подготовленной?

– Да, считаю. И тот, кто манипулирует вами, натравливая на меня, тоже уверен, что готов…

– Вы знаете, кто это?

– Догадываюсь, – Агнешка улыбнулась. – А вам он, значит, своего настоящего имени не открыл? Что же, вполне в его духе. И вот что я вам скажу, господа. Он хочет вашими руками убрать меня – свою главную конкурентку на пути к Кочевнице, потом направит вас к ней, и она заберет ваши жизни. Все до одной. А уже потом он беспрепятственно сможет осуществить свой план.

– А мне кажется, это вы сейчас манипулируете нами, пытаясь настроить против нашего союзника, но не давая при этом никакой конкретной информации.

– Просто мой коллега уже основательно промыл вам мозги, и вы все воспринимаете с его точки зрения. Ваша враждебность и наведенный на меня автомат – самое весомое тому подтверждение. Начни я давать вам конкретную информацию – и вы используете ее против меня. Зачем мне это? Кстати, Алексей у вас?

– О, кажется, это вполне конкретная информация, – ехидно заметил Потылин. – И вы можете использовать ее против нас.

– Сарказм засчитан, – холодно произнесла Томаховская, – но может, все же ответите на мой весьма безобидный вопрос?

– Если вы имеете в виду того полузамерзшего бедолагу, которого мы нашли у стен монастыря, то да.

– Не причиняйте ему зла. Он хороший человек.

– Там видно будет, – неопределенно произнес Потылин.

– Кстати, если вы надумали использовать его в качестве рычага давления на меня, то это бессмысленно. Видите ли, подготовка к контакту с Кочевницей требует некоторого изменения сознания. Я уже прошла через это, и теперь многие человеческие ценности перестали иметь для меня значение. Ваш шантаж не сработает.

Капитан недобро прищурился. Ход разговора чем дальше, тем меньше ему нравился, но он пока не мог придумать ничего, чем можно было бы пробить броню психологической неуязвимости, в которую облачилась Агнешка. И пока Потылин продумывал свою следующую реплику, в разговор неожиданно вмешался любознательный Кинько:

– А как вы развоплотили фантома?

– Что? – Этот простой вопрос, казалось, удивил Томаховскую.

– Там у монастыря, где мы нашли вашего коллегу, которого вы назвали Алексеем, мой прибор показал присутствие энергетической сущности, порожденной Зоной. Но потом ментальный всплеск – и его не стало. Весьма впечатляет, должен признать, – ведь, насколько мне известно, фантома достаточно сложно уничтожить.

Агнешка абсолютно ничем не выдала своих эмоций, но Кинько все же показалось, что его слова для нее стали новостью, и теперь она обдумывает новую информацию. Однако это не помешало ей с совершенно непроницаемым лицом ответить на вопрос:

– Не понимаю, о чем вы говорите. Меня там в этот момент не было.

– Ну да, – тон научника демонстрировал его явное недоверие, – а фантома, значит, развоплотил ваш полумертвый коллега?

– Я, кажется, сказала, что не знаю.

– Значит, сотрудничать вы не хотите, – скучным тоном произнес Потылин. – Жаль. Я не хотел применять силовые методы, но теперь…

Томаховская усмехнулась.

– А я-то все ждала, когда вы перейдете на язык угроз! Дождалась. Только зря вы это. Не стоит вам связываться ни со мной, ни с Кочевницей. Если жить хотите, разумеется.

Скулы капитана окаменели.

– Теперь, значит, вы нам угрожаете?

– Приходится – меня вынуждает ваша неразумная агрессия.

– Вот как?

– Э-э… командир… – попытался было вмешаться Кинько, но Потылин его проигнорировал.

– Вы пойдете с нами, или я применю оружие!

Глаза Агнешки сузились.

– Ну-ну… Посмотрим, как у вас получится!

Для Потылина это стало последней каплей. Психологический барьер пал, и палец нажал на спуск. Автоматная очередь наискосок перечеркнула фигуру Агнешки, но та даже не дернулась: пули прошли сквозь нее, как сквозь дым.

– Она – фантом, командир! – воскликнул Кинько. – Я пытался вам это сказать…

– Не фантом, – сквозь зубы поправила его Томаховская. Она больше не усмехалась. – Астральная проекция. Есть разница, поверьте. Но вы меня разозлили!

И она нанесла пси-удар. Блокираторы сработали и сумели погасить его силу, но только отчасти. Острая боль шурупами ввинтилась в виски, в глазах потемнело, и оба упали на колени. Потылин уронил автомат и схватился за голову, словно его ладони обладали целительной силой.

– Это было первое и последнее предупреждение, – сквозь шум в ушах воспринял он слова Томаховской. – Не суйтесь ни ко мне, ни к Кочевнице. Иначе умрете!

И затуманенным от боли и последствий пси-удара зрением капитан увидел, как астральная проекция девушки растворилась в воздухе.

* * *

Машина подъехала минуты через две. К этому моменту и Потылин, и Кинько уже перестали корчиться от боли, но вид у обоих был еще тот.

– Ну как? – нетерпеливо спросил выскочивший из внедорожника Степанцов.

– Никак, – угрюмо отозвался Потылин. – Ты видишь ее здесь, живую или мертвую? Ушла она, ясно?