– Ты что, уехал из дома родителей, Мэт?

Мэтью слегка покраснел.

– Ты догадался сам… или кто-то рассказал тебе?

– Твой отец весьма прозрачно намекнул на это в разговоре с Томасом, – объяснил Джеймс. – Кроме того, я знаю, что ты уже давно хотел жить отдельно.

– Ну… да. – Мэтью вздохнул. – Я несколько месяцев назад положил глаз на эту квартиру в Марилебоне. Недавно внес залог, но все равно колебался, не знал, стоит это делать или нет. Вчера вечером я все-таки решил, что пора уезжать от родителей. – Он взглянул на Джеймса в упор. – Независимость! Краны с горячей и холодной водой, собственный чайник! Когда все более или менее наладится, я приглашу вас всех pendre la crémaillère[35].

– Ты должен был нам рассказать, – упрекнул его Томас. – Мы помогли бы тебе с переездом. Я превосходно умею перетаскивать тяжелые вещи.

– Подумать только, тебе пришлось перевозить в новый дом целую гору щеток для волос, – поддакнула Люси. – Сколько их у тебя, шесть или семь?

Мэтью просиял.

– Я пытаюсь не отставать в вопросах моды от местных призраков…

Паровозный гудок заглушил его последние слова. Хлопнула дверца вагона, и поезд с шипением тронулся. Вид из окна заволокло черным дымом.

Томас задумчиво уставился в пространство.

– Я все никак не могу понять, почему призрак обратился именно к Люси, а не к кому-то из старших Сумеречных охотников нашего Анклава. Ведь большинство нефилимов в состоянии увидеть призрака, если призрак этого хочет.

Люси пожала плечами.

– Может быть, он первой увидел меня во дворе.

– Может, и так, – согласился Джеймс. – А может быть, он понимает, что старшие Сумеречные охотники не слишком доверяют сведениям, полученным от первого попавшегося призрака.

В купе было душно и пахло отсыревшими шерстяными пальто. Солнце скрылось за облаками, пошел снег с дождем. Сквозь серую пелену с трудом можно было разглядеть унылый городской пейзаж – ряды закопченных невысоких домов, выстроенных совсем рядом с железнодорожными путями, смутные очертания фабричных труб. Поезд на минуту остановился на станции Шедуэлл. Начался настоящий дождь, вода сплошным потоком лилась с деревянного навеса, длинная платформа, покрытая лужами, была совершенно пуста. Поезд тронулся, кочегар подбросил угля в топку, и мимо окна полетели рыжие искры, напомнившие Корделии светлячков. Она залюбовалась этим необычным зрелищем.

– Сумеречных охотников снова убивают, – мрачно произнесла Анна. – Мы должны быть благодарны Провидению за то, что кто-то соизволил нам помочь, и неважно, призрак это или нет. Я знаю: в Нижнем Мире принято считать, что мы прекрасно справляемся с собственными проблемами, поскольку сами постоянно вмешиваемся в чужие дела.

Поезд ехал мимо высоких складских зданий с почерневшими от копоти стенами; в просветах между зданиями можно было мельком увидеть водную гладь и высокие мачты барж, перевозивших по Темзе всевозможные грузы. Над рекой висел молочно-белый туман.

– Это доки Риджентс-канала, – сообщил Мэтью. – Мы почти приехали.

Через несколько минут поезд въехал на станцию Лаймхаус, и все поднялись с мест. Кондуктор в фуражке и плаще, с которого ручьями текла вода, с любопытством оглядел Мэтью, пробивая его билет. Остальные бесшумно прошли мимо и начали спускаться по деревянной лестнице.

Под проливным дождем Сумеречные охотники покинули платформу, прошли под железнодорожным мостом и очутились на узкой улице, вымощенной булыжником. Впереди смутно вырисовывались очертания высокой церкви с массивной квадратной башней. В поисках места, указанного призраком, они прошли мимо церковной ограды и некоторое время спустя добрались до переулка, зажатого между рядами двухэтажных домов. Переулок упирался в стену, из-за которой доносился плеск воды.

– Это канал Лаймхаус-Кат, – сказал Мэтью. – Мне кажется, мы пришли.

Был рабочий день; на воде кипела деятельность, речники перекрикивались друг с другом, и эхо голосов разносилось над каналом, затянутым густым туманом – казалось, здесь он еще плотнее, чем в центре города. Тяжело нагруженные баржи плыли в обоих направлениях. Сумеречные охотники некоторое время молча шли по дорожке вдоль канала, и вот, наконец, Люси остановилась у какой-то двери в заборе.

Углы двери были затянуты паутиной – очевидно, ее не открывали уже несколько лет. Древний замок висел на ржавых дужках. Дверь прогнила, перекосилась, краска почти облупилась, но можно было прочесть несколько букв, вероятно, когда-то составлявших слово «паруса».

Джеймс приподнял бровь и кивнул на дверь.

– Томас?

Томас развернулся к двери боком и с силой ударил ее плечом. Ему даже не потребовалось прикладывать значительных усилий – дверь сразу слетела с петель. Сумеречные охотники осторожно заглянули внутрь. Оказалось, что дверь вела на задний двор фабрики. У забора громоздились кучи мусора, из-под снега торчали черные стебли прошлогодних сорняков. Когда-то стены здания были выкрашены в белый цвет, но сейчас краска облезла, кирпичи позеленели от сырости, часть стекол была выбита, часть – покрылась копотью и пылью. Полусгнившая деревянная лестница вела к дверному проему. Внутри, в здании, было совершенно темно.

– Если бы я сочиняла роман, в котором герои попадают в логово преступников, – сказала Люси, – то я бы описала именно это место.

– Жалеешь о том, что не прихватила с собой записную книжку? – засмеялась Корделия и проверила ремни Кортаны. Пальцы скользнули по новым ножнам, подаренным отцом, и она вздохнула про себя. Она не была уверена в том, что полюбит их – как не была уверена в том, что́ именно чувствует теперь к отцу.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, – подмигнула ей Люси.

Как ни странно, ступени выдержали их вес, когда они, осторожно ступая, поднялись на крыльцо. Джеймс шел первым, приложив палец к губам. Сумеречные охотники последовали за ним в коридор с низким потолком, кишевший пауками. В кромешной тьме Корделия почувствовала прикосновение паутины к лицу и вздрогнула от отвращения. Где-то за стенами копошились крысы.

Внезапно они очутились в просторном зале – это было нечто вроде главного цеха. Железные столбы уходили вверх, и помещение напоминало средневековый собор. Где-то высоко виднелась двускатная стеклянная крыша, а вдоль стены примерно на высоте второго этажа шла узкая галерея. Над головами Сумеречных охотников тянулись металлические балки или рельсы, с которых на цепях свисали огромные крюки. «Паруса», так было написано на той двери – должно быть, на этой фабрике изготавливали паруса, и здесь огромные полотнища развешивали на просушку. Теперь бесполезные, крюки ржавели на цепях, а под ними, в полумраке, виднелись обломки гигантского ткацкого станка.

Люси напряженно огляделась по сторонам, потом прошептала: