Как бы безумно это ни выглядело, Эл знал, что так оно и есть.

Занимаясь делами в Манхэттене, Эл привык, как и его друзья, обедать в лучшем ресторане, у Ройбена, на пересечении Семьдесят второй и Бродвея. Офис Ротштайна находился там же, и Эл не раз видел его. Ему показали пальцем на этого так называемого Большого Воротилу. Раньон тоже часто бывал там.

Эл достал бумажник и обменял штуку баксов на жетоны: белые — по двадцать пять долларов, красные — по пятьдесят и синие — по сто.

— Повышение не больше двухсот, — сказал Эрп. — Также, как вам известно, я сдаю, но я и играю.

— Это для меня в новинку, — ответил Эл, приподняв бровь.

— Извините, что никто не ознакомил вас с правилами, прежде чем вы приехали, мистер Капоне. Надеюсь, вы приехали не зря.

— Нет. Я приехал играть. Какая игра, сдача в пять карт? Или семь?

— По одной, — сказал Эрп.

— Вы говорите о картах или о пушках? — ухмыльнувшись, спросил Эл.

Эрп едва улыбнулся из-под седых усов, не открыв ни зуба.

— О картах. Я делаю ставку в одну белую в начале каждой раздачи, мистер Капоне, если это нужно для раскачки игры.

— Ага, почему бы и нет? И называйте меня Эл. Мы же друзья, не так ли?

Мизнер закурил сигарету, стрельнув ее у Раньона.

— Эл, ты понравился мне с первого взгляда.

— Правда?

— О да. Ты просто светишься своим воровским характером.

Ротштайн засмеялся легким, заразительным смехом, который подхватили Мастерсон и Холидэй. Не улыбнулись лишь Эрп и Раньон.

— Это комплимент, Эл, — пояснил Ротштайн, продолжая давиться от смеха. Изо рта у него виднелись идеальные белые зубы, которые, определенно, обошлись ему в немалые деньги.

— Ну, надеюсь на это, — ответил Эл, постаравшись улыбнуться.

— Мы культурные люди, — сказал Мизнер, выпуская кольцо дыма. — Мы не говорим о человеке ничего плохого, пока он не уйдет… А, вот и наша очаровательная официантка.

Эл поднял глаза и сначала даже не узнал маленькую куколку-брюнетку в синем атласном костюме, больше похожем на пижаму, затянутом красным поясом. Она принесла круглый поднос, на котором были разнообразные напитки. Но затем он разглядел: да, это девушка Холидэя, хорошая штучка с шикарной высокой грудью и чудесной маленькой попкой, которой он спел похвалу, за что его и порезали.

— Итак, внимание всем, время тасовать, снимать и раздавать, — сказал Эрп. — Поскольку я все время на раздаче, то я буду давать снимать попеременно вправо и влево. Возражения?

Никто не возразил, а Эл, в любом случае, был занят. Брюнетка разносила напитки, стараясь не смотреть на него, и он почувствовал, как к его лицу постепенно приливает кровь. Пытался ли Холидэй оскорбить его или поставить в неловкое положение, позвав ее сюда? Или спровоцировать?

Эрп раздавал, у Эла было уже две карты, но он еще даже не посмотрел их. Он пытался понять, почему он сходит с ума, и старался не сходить с ума, поскольку Фрэнки это явно не понравится…

А она уже стояла рядом с ним, раздавая напитки (ну, чашку кофе Раньону, стакан молока Ротштайну). Наконец она застенчиво посмотрела на него.

— Сэр? Что-нибудь желаете?

Она тоже его провоцирует?

— Скотч, — пробормотал Эл, — чистый.

Сидевший напротив Холидэй наклонился вперед, улыбаясь, правда, улыбка его была слегка натянутой.

— Вы же помните мисс Дуглас, не так ли, Эл? В трактире «Гарвард»?

Эл представил, как превращает лицо Холидэя в кровавое месиво, молотя его обоими кулаками, но, наконец, понял, чего от него ждут.

— Помню. О, мисс Дуглас, я извиняюсь за проявленную мною тогда нехватку вежливости.

— Да, сэр, — скромно ответила она. — Это очень по-джентльменски с вашей стороны.

Румянец перестал заливать его лицо, и он посмотрел на нее снизу вверх, изобразив самую лучшую из своих мальчишеских улыбок.

— Не слишком хорошее дело — бармену прикладываться к своему товару. Я тем вечером вел себя немного развязно. Очень развязно. Извини, милая.

— Извинения приняты, — ответила она, изящно улыбаясь и поспешно уходя.

— Ценю, что ты это сделал, Эл, — сказал Джонни. — Нужно быть настоящим мужчиной, чтобы признаться, что ты облажался.

— Ага, — ответил Эл, глянув на свои пять карт. — Ну, она просто прелестное дитя.

— И я надеюсь, что ты примешь мои извинения. За то, что я среагировал слишком бурно.

— О’кей. Конечно.

— Однако, похоже, хорошо заживает.

— Ага, — ответил Эл, с трудом подавив желание коснуться шрамов, и посмотрел в карты еще раз. Две десятки и всякая шваль.

— Это придает тебе характера, старина, — сказал Мизнер, наклонив голову набок, как глухой.

— Что?

— Вроде шрамов от дуэли в твоем возрасте. А у тебя их целых три, втрое больше показывает характер.

— Ага. Это целое состояние в том кругу, в котором я вращаюсь, — ответил Эл, не понимая, не пытается ли этот старый гусак подергать его за причинное место.

Ротштайн снова засмеялся, вслед за ним засмеялись и все остальные, кроме Эрпа. Даже Эл, который открылся на пятьдесят баксов. Взяв еще одну десятку, он получил тройку и выиграл первую ставку.

По прошествии часа и еще нескольких подносов с напитками Эл все еще выигрывал, не по-крупному, но выигрывал. Мизнер и Раньон ушли в минус, наверное, по паре тысяч каждый. Ротштайн толок воду в ступе, ни туда ни сюда, Холидэй понемногу выигрывал, а Эрп и Мастерсон держались ровно.

Примерно через два часа после начала пришло время, когда старшая официантка в сверкающем красном платье должна была прийти в промежутке между партиями и спросить, что кому принести. Она вошла, неся сигары для Эрпа и Раньона и сэндвич с сардинами для Ротштайна. Брюнетка в синем атласном костюмчике, мисс Дуглас, постоянно подливала напитки в стаканы. Кофе Раньону, молоко Ротштайну, похоже, оба были за рулем. Эрп неторопливо цедил свою единственную рюмку, казалось, это будет продолжаться вечно.

Примерно через час после начала Холидэй принялся заказывать двойные порции, а через два с половиной часа попросил мисс Дуглас принести ему два двойных сразу.

— Ты уверен, Джонни? — мягко спросила она.

— Дикс, я просто пытаюсь сэкономить тебе беготню. Это вечер отдыха с друзьями, и не надо забивать себе свою милую маленькую головку.

После трех часов объявили общий перерыв, чтобы размять ноги и сходить по естественным надобностям. Похоже, Холидэй уже не слишком уверенно держался на ногах. В течение последнего часа у него начал немного заплетаться язык, а его игра стала казаться Элу несколько безрассудной. Тем не менее удача не покидала Холидэя, и он выиграл больше, чем кто-либо еще из сидящих за столом.