старец еще сделает поразительную карьеру в качестве короля Иерусалимского (1210–1225), а затем и императора Константинопольского (1231–1237).

Тем временем перемирие между франками и мусульманами, которое — несмотря на некоторые локальные стычки — продолжалось со времени окончания Третьего крестового похода, подходило к концу. Святой престол, чьи расчеты спутал захват Константинополя, не мог долее не обращать внимания на судьбу Иерусалима. В 1216 г. папа Гонорий III выступил с инициативой Пятого крестового похода. Проповедь его велась не только на Западе, но красноречивому епископу Акрскому, Жаку де Витри, было поручено возбудить изрядно подугасшее рвение широких масс во франкской Сирии. Его слова, хотя и несколько утрированные в ораторском пыле, показывают нам сирийских колонистов более озабоченными торговлей, чем крестовыми походами, — причем торговлей с мусульманскими странами — и вполне довольными существующим с 1192 г. порядком вещей. С этого времени, как мы уже отмечали выше, экономические интересы в Леванте превалировали над духовными побуждениями, и Жаку де Витри пришлось применить все свое яростное красноречие, чтобы стряхнуть с этих креолов апатию.

Папские увещевания не смогли взволновать монарха ни одной крупной западноевропейской державы. Во Франции Филипп Август был озабочен лишь тем, как использовать результаты своей победы при Бувине[172]. В Англии только что умер Иоанн Безземельный (1216) и на престол взошел ребенок — его сын Генрих III. В Священной Римской империи, где Оттон IV Брауншвейгский боролся за трон с Фридрихом II Гогенштауфеном, внутренние распри парализовали всякую внешнеполитическую активность. В сентябре 1217 г. в Акру наконец прибыли два государя-крестоносца: венгерский король Андраш II[173] и австрийский герцог Леопольд VI, но венгры совершили безрезультатный рейд до Бейсана (ноябрь 1217 г.), а потом потерпели неудачу перед айюбидской крепостью на горе Табор (29 ноября — 7 декабря). После этого король Андраш II, больной и разочарованный, вернулся в Европу (начало 1218 г.). Однако, поскольку другие крестоносцы — французы, итальянцы, фризы — продолжали прибывать в Акру, Жан де Бриенн решил использовать эти подкрепления, чтобы напасть на Египет.

Возвращение египетского вопроса. Жан де Бриенн и легат Пелагий

Таким образом, Жан де Бриенн вернулся к проекту короля Амори I и византийцев в 1169 г., от которого пришлось отказаться из-за трагических обстоятельств: смерти короля и катастрофы 1187 г.

Идея была мудрой. Египет представлял собой самую богатую, но и самую уязвимую, по крайней мере в Дельте, часть империи Айюбидов. Завладев его портами, Дамьеттой или Александрией, франки могли получить разменную монету для возвращения Иерусалима. Ключи от Иерусалима находились в Каире. 29 мая 1218 г. Жан де Бриенн высадился возле Дамьетты и взял ее в осаду. Несмотря на усилия султана Малика аль-Камиля, одного из наиболее выдающихся представителей династии Айюбидов, который только что (в августе 1218 г.) наследовал своему отцу, Малику аль-Адилу, франки все-таки овладели Дамьеттой (5 ноября 1219 г.). Приз был ценным, поскольку султан охотно обменял бы Иерусалим на Дамьетту. В интересах франков было согласиться на эту сделку, и король Жан де Бриенн был первым, кто высказался за, но легат Пелагий, властный и вздорный прелат, перехвативший у него руководство, политическое и даже военное, крестовым походом, заставил отвергнуть предложения Айюбидов. В июле 1221 г. Пелагий, по своей собственной инициативе, даже не посоветовавшись с Жаном де Бриенном, решил наступать из Дамьетты на Каир. И это в момент начала разлива Нила! Результат не заставил себя ждать. В последних числах августа франкская армия, потерявшаяся среди наводнения, сочла для себя счастьем принять условия, впрочем весьма гуманные, которые Малик аль-Камиль выдвинул Жану де Бриенну: франки, сдав Дамьетту, могли беспрепятственно вернуться в Палестину (капитуляция при Барамуне 30 августа 1221 г.).

Пятый крестовый поход обманул все надежды, возлагавшиеся на него христианским миром. Верх досады: он завершился провалом из-за упрямой гордыни одного человека, тогда как взятие Дамьетты позволяло наконец вернуть тот самый Иерусалим, ради которого погибало столько христиан!

Переговоры Фридриха II с египетским двором

Чтобы вызволить франкскую Сирию из колеи, в которой она увязла, требовалась мощная поддержка извне. Жан де Бриенн решил, что обрел ее, когда в 1225 г. выдал свою дочь Изабеллу Иерусалимскую замуж за императора Фридриха II.

Не было государя могущественнее, чем Фридрих II, император Германский, король Арльский и Сицилийский. Чего бы Святая земля не достигла с таким защитником? Свадьба была отпразднована в Бриндизи 9 ноября 1225 г. Но Жан де Бриенн не предусмотрел дальнейших событий. По франкскому праву Святой земли, Жан всего лишь исполнял обязанности короля Иерусалимского в качестве регента при своей дочери. В день ее бракосочетания те же обязанности по закону перешли к ее супругу. Так что Фридрих II присоединил корону Иерусалима к своим коронам Священной Римской империи и Обеих Сицилий, отстранив — кстати, довольно грубо — от власти своего наивного тестя, который был так печально обманут.

Отстранение Жана де Бриенна Фридрихом, грубое по форме, было юридически безукоризненным. Но надо было, чтобы император серьезно отнесся к новым обязанностям, которые отныне легли на его плечи. Папство, содействовавшее заключению этого брака в надежде, что Фридрих II сразу же возьмет на себя управление Святой землей, торопило его отправиться в крестовый поход. Но у Фридриха были совсем другие планы: он еще три года будет месяц за месяцем оттягивать исполнение своего обета, проявляя чудеса изобретательности в поисках предлогов для отсрочек, так что, в конце концов, терпение Святого престола истощится.

В самом деле, не было человека, более далекого, чем Фридрих, от старой крестоносной идеологии. Отнюдь не враг ислама, который он узнал от своих подданных — сицилийских арабов, он живо интересовался исламской культурой и поддерживал любезные отношения со многими мусульманскими государями, в частности с самим египетским султаном Маликом аль-Камилем, одним из самых просвещенных умов своего времени. Этот монарх, племянник и главный наследник Саладина, враждовал со своей семьей. Он поссорился с братом, Маликом аль-Муаззамом, султаном Дамаска, который намеревался призвать на помощь против него хорезмийцев, тюрок-полуварваров из Средней Азии, которые, разбитые Чингисханом, кочевали, опустошая все на своем пути, на границах Диярбакыра и Джезире. Против этой угрозы, серьезность которой нисколько не уменьшала принадлежность хорезмийцев к исламу, аль-Камиль нашел средство, заключив союз с Фридрихом: он дал понять, что вернет Иерусалим франкам, если те помогут ему в борьбе против брата и, в перспективе, против хорезмийцев. С предложениями такого рода он отправил к Фридриху посольство эмира Фахр ад-Дина, которое с богатыми дарами отправилось из Каира на Сицилию (1226–1227). Фридрих, со своей стороны, отправил с миссией в Египет Томазо д’Ачерру и епископа Берара Палермского.

Путешествие Фридриха II в Святую землю

Итак, в начале 1227 г. император, в согласии с каирским двором, отправил в Святую землю первый воинский контингент, который захватил