в порядке вещей, ничего необычного я не сделал, просто проявил щедрость. Но порядочно выпившему Крицкому она пришлась по душе. Он пожал мне руку и уже через минуту мы перешли на «ты».

— Какие планы, Мишель? — как и Некрасов, он называл меня на французский манер.

— Да никаких, — я переглянулся со Звегинцевым. Тот пожал плечами.

— Тогда прошу со мной. Я отправляюсь к своей кузине, Екатерине Олеговне. Наши отцы — родные братья. Сегодня вечером запланировано небольшое чаепитие. Правда, там будет ее бабка, вздорная старуха, но в остальном мы неплохо проведем время. Отправляемся?

— Удобно ли? — все же засомневался я.

— Еще бы! Очень удобно!

Так как вечер действительно оказался свободен, то раздумывать не имело смысла. Мы взяли кучера с коляской-ландо и поехали по скрипящему снегу на Сергиевскую улицу.

— Эх, не будь она моей кузиной, женился бы, не глядя! — откровенно признавался капитан по дороге.

— Такая славная девушка? — заинтересовался Коля.

— Более чем.

Мы остановились у доходного дома. Швейцар почтительно открыл дубовые двустворчатые двери. Крицкий пояснил, что квартира на престижном третьем этаже принадлежала старухе-княгине, которая души не чаяла в своей внучке. Внучка нашла к ней подход, но остальные члены семьи с вредной бабкой уживались с трудом.

Внутри богато обставленной прихожей мы сдали старому лакею шинели и фуражки, для порядка осмотрелись в большое зеркало из потемневшей бронзы и прошли в зал. Там собралось около десяти человек, мужчины и дамы, хорошо одетые и неспешно разговаривающие.

— Дядя, тетя, кузина, позвольте представить вам моих друзей, — подвыпивший Крицкий невероятно быстро повысил нас до статуса друзей. Он уверенно прошел вперед. Разговоры оборвались, присутствующие разошлись в стороны.

— Штабс-ротмистр Соколов Михаил. Штабс-ротмистр Звегинцев Николай, — представил нас Крицкий. — Мои родственники, князь Крицкий Олег Романович и его супруга, Елена Федоровна. Их дочь и моя кузина Екатерина.

— Добро пожаловать, господа, очень приятно с вами познакомиться, — внимательно оглядывая, князь по очереди пожал нам руки.

— Мы рады привечать друзей Евгения, — с милой улыбкой заметила хозяйка дома. Она говорила так естественно, что было практически невозможно расслышать легкую насмешку. Надо полагать, Крицкий частенько делал им «приятные» сюрпризы, приводя с собой различных товарищей.

Следом мы познакомились с их дочкой, гостями, имен которых я не запомнил и уже после отошли в сторону, к окну.

— Что-то ты не в духе, Катя, — несколько фамильярно заметил гвардеец, обращаясь к кузине.

— Еще три минуты назад я чувствовала себя превосходно, — на вид девушки было лет восемнадцать-девятнадцать. Я смотрел на нее и понимал, что никогда не видел таких лучистых голубых глаз. Она была хороша — стройная и грациозная, словно выточенная статуэтка, чистая здоровая кожа, легкий румянец на щеках, аккуратненький носик, длинные ресницы и чувственные губы. На подбородке виднелась ямочка, что свидетельствовало о воле и характере. Ямочки появлялись и на щеках, когда она улыбалась. На вечер девушка надела темное платье с турнюром и аккуратные туфельки, мыски которых изредка показывались из-под широкого и длинного, до пола, подола. Корсет стягивал тонкую талию, ткань подчеркивала грудь и бедра. Евгения она любила, но не особо уважала. И к нам, его новым друзьям, судя по двум быстрым взглядам, решила относиться так же — как к гуляющим, пьющим и недалеким офицерам. — Надеюсь, сегодня ты ничего не разобьешь и не испортишь нам вечер?

— Грубо, очень грубо, — капитан покачал головой и насмешливо фыркнул. — Признайся, тебе нравится, когда шумно и весело. Кстати, а где бабуля? Спит, поди?

— Устала и дремлет. Сегодня к нам приходил новый чтец, некто господин Брызгунов. Бабуля слушала его около двух часов и несколько утомилась.

— Княгиня обожает, чтобы ей читали всякий вздор, — Крицкий обернулся к нам. — И совершенно невыносима. То ей кажется, что читают излишне громко, то тихо, то нет выражения, то, наоборот, слишком много эмоций, а сцена подразумевает сдержанный пересказ, — он рассмеялся и взял с подноса бокал вина. — Угощайтесь, господа.

— Откажусь, — я покачал головой. Гусары умели пить, и я не собирался скрывать данный факт перед понравившейся девушкой. Но мне определенно захотелось показать себя чуть иначе. Пьяный и бесшабашный Крицкий балансировал на грани приличия, делясь семейными взаимоотношениями с совершенно незнакомыми людьми. И я видел, что Екатерине подобное не нравится. И по аналогии с кузеном нас со Звегинцевым она сразу же записала в прожигателей жизни.

— Вы музицируете? — я кивнул на стоящий в углу рояль.

— Иногда и по настроению, — я видел, что из вредности она говорит с некоторым вызовом.

— И поете? — поинтересовался Звегинцев.

— Исключительно по праздникам.

— Пойду, пожалуй, пообщаюсь с дядюшкой, — заметив, что разговор не клеится, развязно бросил Крицкий и отошел в сторону.

Разговор действительно не клеился. Я пытался разговорить девушку, раз за разом подкидывая новые темы: история, музыка, живопись (хотя и сам в ней ничего не понимал), последние книги. И хотя чувствовалось, что она много читает и при желании готова поддержать беседу, в тот вечер она явно тяготилась нашей с Николаем компанией.

Вечер закончился чаем и бисквитами. Старуха-княгиня так к гостям и не вышла. Евгения Крицкого оставили ночевать в квартире. Попрощались мы скомкано, но я сделал Елене Федоровне несколько комплиментов и добился главного — приглашения посещать их дом. А большего пока и не требовалось.

— Больно уж «колючая» наша новая знакомая, — заметил Николай, когда мы уселись в коляску. От разговоров поднимались облачка пара, но холода я не чувствовал. В небе светили звезды. — Я знаком с подобным дамским типажом. Они так себя ставят, что их мужья ходят по одной половине.

— А мне Екатерина Олеговна понравилась, — признался я. — А по одной половице ходят лишь те, кто и сам в себе не уверен.

— Значит, будешь посещать Крицких?

— Да, буду посещать. Начну планомерную осаду по всем правилам военной фортификации. А там посмотрим.

— Что ж, желаю удачи, — заметил Звегинцев. Сомнение в его голосе намекало, что он скептически относится к успеху моего плана.

Электромагнитный капсюль* — предтеча современного микрофона.

Глава 22

Несмотря на желание цесаревича, близко сойтись с великим князем Николаем Константиновичем мне не удалось. Я был представлен ему, и только. Романов учился в другом классе, виделись мы не часто. Если князь и поддерживал с кем-либо отношения, то это были два-три офицера из его ближайшего окружения. Я был готов поспорить, что он обо мне почти сразу забыл, а лезть ему на глаза и набиваться в друзья не собирался. Хотя, может и стоило, учитывая мою способность.

Зато наметились некоторые подвижки с полевой кухней. У меня появился опыт, да и в Академии нашлись