Джулия выглядела словно привидение. Или словно ангел. Сэму на ум оба сравнения пришли одновременно. Осознав, что перед ним живой человек, Сэм задумался: как часто в последнее время он принимает живых за мертвых и наоборот? Джулия была белее снега, белее луны. От нее исходило белое свечение. Она фосфоресцировала. Она была закутана по самые глаза и усыпана снегом. Даже спадающие на лицо волосы отсвечивали белым. Сэм и Джулия долго стояли, разделенные стеклянной дверью, и смотрели друг на друга, не двигаясь и не дыша. В ее глазах читались решимость и отчаяние, мудрость, а может, просто усталость и опустошенность. И они страшно напоминали глаза Мередит. Вот почему, наверное, а не из-за белого свечения Сэм подумал об ангелах и привидениях.

— Счастливого Рождества, — произнес он наконец, открыв дверь.

— Счастливого Рождества, Сэм.

— А где Кайл?

— Я приехала без него.

— Я тут как раз все закрывал. Дэш наверху, готовит ужин. Пойдем к нему.

— Мне нужно увидеть ее.

Сэм понял, зачем пришла Джулия, как только она показалась в дверях. Они не виделись с самых похорон. Сэм не встречался практически ни с кем из родственников Мередит за все это время, но он знал, что Дэш не раз приглашал Джулию приехать и предлагал навестить их на острове, что родители Дэша тоже пытались встретиться с Джулией и Кайлом, но те отдалились ото всех. Сэм очень хорошо понимал это желание спрятаться, изолировать себя, замкнуться в себе. Лишь это он и понимал. Поэтому в то время, как Дэш волновался и выдумывал предлоги, чтобы выманить Джулию, Сэм сочувствовал ей, решив оставить ее в покое. Однако подобному решению нелегко было следовать, когда Джулия сняла с себя, слой за слоем, верхнюю одежду и уверенно направилась к одному из компьютеров, сев за который постучала по монитору, будто Мередит должна автоматически появиться на экране.

— Дэш постановил, что на Рождество мы попробуем один из его вызревающих сыров, — поделился хорошей новостью Сэм. — Вы знали, что он варит сыр? Пойдемте, вы поздороваетесь с ним! — Сэм взял было ее под локоть, пытаясь направить к двери, но Джулия вырвалась:

— Я не пойду туда. Я не пойду в эту квартиру!

— Хорошо, я понимаю. Тогда я схожу позову Дэша…

— Я ведь могу поговорить с ней прямо отсюда, верно? В этом ведь смысл вашего офиса?

— Тогда вы могли бы остаться переночевать у Пенни. Ее дети приедут не раньше завтрашнего утра.

— Сэм, мне нужно увидеть Мередит. И все. Потом я сразу поеду домой. Я не хочу ужинать или оставаться на ночь. Просто поговорить с дочерью, — произнесла Джулия, сжимая висящий на шее медальон в форме слезы пальцами с побелевшими костяшками.

— А где Кайл? — осторожно спросил Сэм, не глядя на нее.

— Я приехала сама, без него, — повторила Джулия.

— Почему?

— Он не хотел ехать со мной. А какая разница?

Разницы действительно не было. Приведи она с собой толпу знакомых, готовых митинговать в ее поддержку, он все равно не позволил бы ей поговорить с Мередит. Джулия с Кайлом были неразделимы. Раз она приехала одна, значит, у них уже вышла ссора, которая сейчас выйдет у нее с Сэмом.

— Наверное, он не хотел, чтобы и вы ехали сюда?

— Нет, не хотел. У него есть право на собственное мнение, но хорошая новость заключается в том, что я взрослый человек и меня не должно заботить его мнение! — прошипела Джулия. — Давай, Сэм, включи эту штуку. Дай мне поговорить с дочерью.

— Нет.

И тут она закричала. Даже не закричала, а завыла. Не как волк на луну, а как выл король Лир с убитой Корделией на руках. Джулия стояла посреди салона. Вокруг нее лежали разбросанные куртки и свитера, на которых таял снег. Лампочки гирлянды бросали отсвет на ее лицо и отражались в медальоне, заполненном ее дочерью. Джулия выла.

Сэм прикрыл уши руками, будто ему снова четыре года, и подождал, пока она остановится. А потом опять сказал «нет».

Она схватила его за плечи и, стиснув зубы, в бешенстве выпалила:

— Не смей говорить мне «нет»! Сам-то ты с ней общаешься, я ведь знаю. Эта чертова программа убила мою девочку! И меня тоже убила. Если б ты только позволил Ливви покинуть нас! Если б только оставил ее в покое! Если б не стал никому показывать свое изобретение! Если б не встретил Мередит! Если б никогда не приехал в Сиэтл! Если б вообще никогда не родился! Любой из вариантов устроил бы меня. Но вышло иначе. И вот что мы имеем. Осталась лишь программа, и ты дашь мне ею воспользоваться. Слышишь? Потому что ты мне обязан!

— Нет, — повторил Сэм.

— Ведь ты говорил, «Почта для мертвых» — настоящее чудо. Ведь ты говорил, она помогает людям. Ты наживаешься на этом проклятом сервисе! Я заплачу тебе. Сколько угодно. Стану клиентом, как все. Подпишу бумаги, сделаю все, что ты заставляешь этих людей сделать. Дай мне ее увидеть, Сэм! Дай мне поговорить с ней!

— Нет, — тихо произнес Сэм. — Простите, я не могу. Я понимаю вашу боль, правда. Но программа не для вас.

— Почему?

— Помните ее такой, какая она была.

— Разве эта штука не поможет мне ее помнить?

— Вспоминайте головой, сердцем. Обращайтесь к вашей памяти.

— Этого недостаточно.

— Я знаю.

— Но ты говоришь с ней!

— Да, — пришлось согласиться Сэму, как и с остальными ее доводами. — Но я — совсем другое дело.

— Почему? — Джулия все еще злилась, но решила сменить тактику и попробовать переспорить Сэма.

— Потому что я понимаю, в чем суть «Покойной почты», а вы — нет!

— Покажи мне, и я пойму.

— Когда я говорю с ней, какой бы похожей ни была проекция, какой бы живой ни казалась, я никогда не забываю, что…

— Думаешь, я забуду? Думаешь, я смогу когда-нибудь забыть, что она умерла? Каждое мгновение, Сэм, каждое мгновение этой проклятой жизни я только и делаю, что помню об этом!

— Я другое имел в виду. В тот раз, когда вы увидели Ливви, вы умоляли выключить компьютер. Вы умоляли нас прекратить это.

— Тогда все было по-другому.

— Нет, разницы никакой. Вы решили, что так нельзя, что это ненормально.

— Мне нужно увидеть дочь.

— Ее больше нет.

— Неправда, у тебя она есть!

— У меня ее тоже нет, поверьте! — всхлипнул Сэм.

Они оба стояли и плакали. Проливаемые ими слезы не катились скромно по щеке, как у Марии, Матери Божьей, что больше соответствовало бы вечеру накануне Рождества. Их рыдания больше напоминали финал «Короля Лира». Собравшись, Сэм добавил:

— Кроме того, вы оказались правы. Мы хотели помогать людям прощаться с любимыми, но они не отпускают их и остаются. Мы хотели помогать людям оплакивать близких, но программа лишь мешает, не дает им пережить горе и двигаться дальше по жизни. Воспоминания об утрате должны приносить боль, а мы лишаем людей этой пытки, но вместе с тем и ее оздоровляющего эффекта. Но тут достаточно и одного довода: даже в состоянии душевного равновесия вы сочли всю эту затею кошмарной. Поэтому сейчас я не позволю вам воспользоваться программой.