Она обвила руками его шею и начала, воркуя, развязывать ему галстук.

– Неужели вы так считаете?..

– Полагаю, что нам стоит…

Он с раздражением взглянул на открывшуюся дверь. Одри впустила молодого лакея, и готовый разозлиться Дрейк узнал фамильную ливрею. Он бережно отсадил на диван обвившуюся вокруг него женщину.

– Простите, Боскасл, – произнесла Одри с лукавой усмешкой, явно доказывающей, что никакого прощения она не просит. – Он настаивал, что дело очень важное. – Было очевидно, что она намерена узнать, что это за дело.

Лакей передал Дрейку письмо, не сводя при этом глаз с растерянной актрисы на диване, пытавшейся привести в порядок платье и волосы. Дрейк вскрыл письмо и быстро пробежал послание. Лицо его помрачнело.

«Мне нужно повидаться с тобой по очень срочному делу. Речь идет о чести нашего имени.

Хит».

– Ад и все его дьяволы! – пробормотал Дрейк, засовывая письмо в карман жилета. – Он очень точно выбирает момент.

Одри смотрела на него с тревогой. Она всегда питала слабость к этому семейству.

– Какие-то неприятности, Дрейк? – спросила она, поднимая брови.

– Какой Боскасл обойдется без них? – удрученно улыбнулся он.

Она проводила его до двери, глядя тепло и сочувственно. Лакей Боскаслов уже держал наготове шляпу, перчатки и черный плащ.

– Полагаю, раз Грейсон недавно женился, а Хит увлечен Джулией, то только вы и ваш младший брат – единственные Боскаслы, пока пригодные для распутства? – крикнула Одри вслед удаляющейся поджарой фигуре.

Дрейк обернулся на ходу и послал ей от двери воздушный поцелуй.

– По крайней мере в ближайшем будущем.

Следующим вечером Хит и Дрейк встретились в овальной гостиной дома Грейсона. Хит стоял у окна, а Дрейк вышагивал по комнате, еще не придя в себя после скоропалительного отъезда из Лондона.

– Ценю, что ты так быстро откликнулся, – промолвил Хит, наливая брату бокал бренди.

– Я чуть не сломал шею, добираясь сюда, – проворчал Дрейк. – Дело в Оклере? Или снова возник Брентфорд? – Он прищурился. – Я так и знал, надо было избить его до бесчувствия.

– Оклер пока не сделал следующего хода.

– Полагаю, было бы слишком оптимистично надеяться, что он исчезнет навсегда.

– По-видимому, – кивнул Хит с натянутой улыбкой и передал Дрейку бокал. – Все это так… неловко.

– Неловко? Я покинул юную брюнетку на диване у Одри. Уверяю, это было мучительно, а не неловко.

– Уверен, что она тебя дождется.

Дрейк подавил зевок и почти упал в мягкое кресло.

– Давай, выкладывай.

Хит помедлил, прислушиваясь к женскому смеху в коридоре.

– Речь о теле. О моем теле, точнее, о его изображении в обнаженном виде. Рисунок Джулии исчез.

Дрейк поперхнулся бренди. По его лицу расползлась ехидная усмешка.

– Ты… Ты в голом виде?

– Если ты будешь смеяться, – сухо произнес Хит, – здесь скоро окажется мертвое тело, от которого нужно будет избавиться.

– Куда же делся рисунок?

– Гермия наняла с улицы двух трубочистов, чтобы вынести хлам из музыкальной комнаты. Джулия прятала там этот рисунок. Из осторожности.

– Убиться можно, – покачал головой Дрейк, отбрасывая полы сюртука. – Парочка трубочистов могла затащить эту чертову штуку куда угодно.

– Вот именно.

– Может, этот шедевр нашел дорогу в Лувр, – съязвил Дрейк. – Нам нужно обратиться к Веллингтону, чтобы он его вызволил.

– У меня менее высокая оценка художественной ценности моего изображения, – уточнил Хит. – Меня лично приводит в ужас, что моя нагота будет демонстрироваться на всех аллеях Сент-Джайлза. Я понимаю, что это не совсем вина Джулии… но это в высшей степени неловко. Стыдно.

– На черном рынке за этот рисунок можно получить целое состояние, – покачал головой Дрейк. – Подумай о том, сколько женщин пойдут на убийство, лишь бы завладеть им. Что, черт побери, подвигло Джулию нарисовать такое?

– Тебе придется спросить об этом у нее самой.

Дрейк помолчал.

– Не важно. Я-то знаю. Вопрос в том, знает ли Рассел?

Хит поднял глаза, отвлеченный звуком открывшейся позади них двери. В комнату вошли Гермия и Джулия, его беспутная портретистка, одетая в сиреневый муслин. Хит расправил плечи и окинул ее восхищенным взглядом темных глаз.

– О Боже, – промолвила она, прячась за Гермию. – Тут у вас семейный совет, и, думаю, мне известно, по какому поводу.

Гермия посмотрела на Дрейка и без обиняков спросила:

– Вы еще не нашли его?

Дрейк вежливо поднялся на ноги.

– Не нашел, но собираюсь немедленно отправиться на поиски. Опишите мне этот рисунок.

Джулия судорожно стиснула в пальцах бахрому шали.

– Право… лучше я не буду…

– Это я, представленный в виде бога Аполлона, – с досадой произнес Хит.

– Ну-у, – запинаясь, протянула Джулия, – да… но это карикатура.

– Карикатура? – недоумевающе переспросил он.

Она повернулась к камину и уставилась на огонь. Никогда ей не пришло бы в голову, что рисунок попадет в чужие руки. Неудивительно, что в свете ее прозвали «озорной леди Уитби». Какое ужасное впечатление произведет это на семью Хита. Подумать только, что она всего лишь хотела пошутить…

– Я несколько исказила некоторые части твоей анатомии. Понимаешь, превратила рисунок в карикатуру, которые так популярны сейчас в прессе…

– Только не этот рисунок! – ахнула Гермия.

– Найди эту чертову штуку, – мрачно заявил Хит. – Найди, или произойдет черт знает что. Век не расплатишься.

Дрейк пообедал в обществе Хита и Джулии, а затем отправился на покой, чтобы на следующее утро уехать и пуститься в забавные поиски. Ситуацию довольно точно оценила Джулия. Они сидели с Хитом перед камином в ее комнате, и она, вздохнув, заметила:

– Этот рисунок уже поставил тебя в неловкое положение, а его еще никто не видел. Мне очень жаль.

– Ты уже это говорила, – неохотно улыбнулся Хит.

Он не мог долго на нее сердиться и не собирался ссориться из-за рисунка. Им грозили проблемы гораздо более серьезные.

– Уверен, Джулия, что я это переживу. Не теряй из-за этого сна.

Господи, какой беспрецедентный позор! Он легко мог вообразить, как входит в свой клуб и видит на стене этот рисунок. Его друзья будут хохотать до умопомрачения. А его до смертного часа будут называть Голым Аполлоном. Нет, этого ему не пережить.