Впрочем, основное войско уже собиралось на берегу в какой-то непростой строй.

Дав команду стоять, Фриян выехал немного вперёд и достал из седельной сумы подарок Ягмары — сухую баранью лопатку с проточенной в ней неровной дырочкой, похожей на прищуренный глаз, — поднёс лопатку к лицу и стал сквозь дырочку пытаться что-то разглядеть. Сначала ничего не было видно, просто светлые и тёмные полосы, непонятные, размытые, — но потом вдруг что-то случилось, и он увидел вражеский строй близко, совсем близко — в полусотне шагов, не больше. Просто надо было очень твёрдо держать руку, иначе всё начинало прыгать в глазах…

Пехотинцы, стоящие в первых рядах, несли полные доспехи — кожаные плащи до пят с наклёпанными стальными пластинами и кольцами, — и бронзовые округлые шлемы с невысоким поперечным гребнем; Фриян не сразу понял, что этот гребень — часть забрала, и когда оно будет опущено, останется только узкая прорезь для глаз. В руках воины держали круглые щиты с медной оковкой в виде то ли колеса со спицами, то ли солнца с лучами. Щиты были маленькие и позволяли активно действовать свободной рукой. В этой руке будет либо кривой меч, либо широкий топор на удлинённом топорище. Как он и ожидал, копья в войске Сутеха будут только у конных; странный персидский обычай, который даже поражения от Александра пока ещё не изменили. Впрочем, за спиной тяжёлой пехоты стояли лучники, пращники и метатели дротиков — считалось, что они не подпустят противника сплочённым строем, а со строем ломанным обученные доспешники справятся легко…

В центре строя, чуть позади лучников, двумя группами стояли военные машины, пока что прикрытые щитами. Скорее всего это были баллисты, стреляющие либо тяжёлыми дротами, либо пучками стрел. Машины опасные, но было их мало — шесть или восемь. Вряд ли десять. Гораздо больше (после разговоров с Акболатом) Фрияна беспокоили белые фигурные башенки на высоких колёсах без какого-то видимого вооружения; наверное, в них-то и будут находиться — или уже находятся — боевые колдуны Сутеха. Никто не знает пока, на что они способны…

С дальних кораблей по наклонным доскам сводили коней. Коней немного — значит, конница застряла на реке и сегодня в бою участвовать не будет. Это хорошо.

Хуже было то, что пехоты оказалось сильно больше, чем Фриян и Акболат ожидали. На тридцати не таких уж больших кораблях помещались, по их подсчётам, три-четыре тысячи человек — считая и воинов, и гребцов. Сейчас, прикинув фронт и глубину строя, Фриян сосчитал число вражьего войска, и уже получилось как бы не вдвое больше, а людские ручейки всё текли и текли от кораблей.

Возможно, колдуны уже сказали своё слово…

Устроив пожары и отскочив на безопасное расстояние, Акболат велел всем отдыхать и быть готовым ко всему, а сам пустил коня по узкой крутой тропе на выступающий и как бы срезанный рекой холм, по макушку заросший мелкой кривой осиной, больше похожей не на деревья, а на кусты.

Вид открывался не то чтобы на всю округу, но реку и ту часть берега, что занимал вражеский лагерь, видно было отлично. Акболат смотрел, как выгружается на снег и песок вражеское войско, и думал, когда же оно выгрузится всё, а оно текло и текло ручейками, сливаясь в сплошную массу в виде широкого полумесяца — с немного загнутыми вперёд флангами, более тонкими, чем центр. И да, если сейчас ударить в центр, как это делается обычно, фланги начнут смыкаться… Он подумал ещё, что Фрияну с пологого места этого не видно и надо бы предупредить, но потом сообразил, что в центр Фриян и так бы не стал наносить удар — это было ночью оговорено.

И снова Акболата охватило вдруг непонятное чувство вины неизвестно перед кем. Он даже огляделся по сторонам, словно ища подсказку, но рядом был только больной изломанный лес, ещё спящий, грезящий во сне, ждущий скорого пробуждения, и вверху были тучи, а внизу было войско — своё и вражеское, и где-то скрывалась дочь, и позади ждала бывшая жена, на которую нежданно свалилась власть со всеми её обузами, и нет, ни перед кем из них Акболат виноватым не был, но грызло внутри сильно, очень сильно — как будто кого-то забыл, а кого, кого?..

Он усилием воли заставил себя отрешиться от этого недомогания. Бой и смерть ждали его совсем скоро. А с виной разберёмся потом.

Потом на десяток лепт выглянуло солнце, поднялось из-за окоёма и тут же скрылось за низкими тучами. Мог пойти снег и многое из задуманного испортить.

Не считая мелких стычек с пиратами и разбойниками, Акболат участвовал в пяти сражениях — пройдя путь от простого воина до начальника конницы. Фриян — в двенадцати. Но для обоих это было первое, которое нужно было не выиграть, а тщательно, аккуратно и правдоподобно проиграть…

Ягмара и Горо привалились спинами к грубо отёсанной поперечине, на которую опирался корабль. Всего поперечин было четыре, каждая толщиной в туловище взрослого человека, а то и побольше. Поперечины, в свою очередь, лежали на массивных полозьях из крепко сбитых и изогнутых в нужном месте брусьев, снизу обшитых медью. От того места, где крепились сани, к бортам корабля тянулись толстенные канаты. Округлое просмолённое оцарапанное днище корабля нависало над головами, и если бы кто-то сейчас посмотрел сверху, то никого не увидел бы.

Сначала Ягмара просто прислушивалась к происходящему. Корпус корабля был звонок, как барабан, и всё, что творилось внутри, отзывалось в его напряжённых деревянных рёбрах и туго натянутой деревянной коже. Отец рассказывал, как строят такие корабли: сначала из тонких дощечек сшивают деревянные полотнища длиной с корабль, потом кроят точно так же, как кроят одежду, снова сшивают, долго размачивают — и натягивают сверху на лежащий вверх дном каркас, и уже потом крепят обшивку к каркасу специальными колышками. Когда обшивка начинает подсыхать, её много раз пропитывают кипящим маслом, чтобы не образовывались трещины. Это очень тонкая работа, подвластная только настоящим мастерам. И лишь потом, перевернув, приступают к внутренним устройствам — местам для гребцов, креплениям для мачт, помещениям для команды, груза и воинов… Корабль, хотя и велик, но лёгок настолько, что команда может при непогоде не только вытащить его далеко на берег, но даже и перевернуть, чтобы самим укрыться от бури.

Или поднять и поставить на полозья…

Сейчас Ягмара слышала, что движение — громкое и суетливое — происходит лишь в передней и задней частях корабля. Здесь, ближе к середине, царила тишина.

Какая-то неправильная тишина…

Тогда она осторожно-осторожно начала обращаться к крысам.

Крысы были испуганы. Да что там испуганы — они были в панике. С огромным трудом Ягмара добилась понимания.

Змеи. Змеи были выпущены на волю и сейчас ползали по этой средней части корабля — возможно, отгороженной от носа и кормы…

Это могло означать что угодно, но скорее всего то, во что отец и Фриян — да и сама Ягмара — просто не хотели верить: что Сутех достанет диадему сразу, не дожидаясь даже начала сражения. Они считали его воином, равным себе, а он был просто трусом и властолюбцем.

Горо хотел что-то сказать, начал совсем тихо, но она жестом попросила его помолчать.