Видя это, ополченцы, растерявшиеся было, участили стрельбу. Всё просто — враг уязвим, надо лишь потратить больше стрел…

Раздались крики справа. Акболат бросил взгляд туда — вражеские лучники и пращники заметили, что происходит, и теперь возвращались. Несколько ополченцев упали, поражённые камнями или стрелами, но щитоносцы уже развернулись и прикрывали своих лучников, а те из-под защиты били на выбор. Видимо, на вспомогательную пехоту чары не распространялись, поэтому те воины падали один за другим. Акболат, время от времени поглядывая туда, продолжал разить этих, наступающих на Фрияна заколдованных доспешников, целя уже не в спину или шею, а в затылок — и тут, как правило, хватало одной стрелы, чтобы у убитого вскоре начинали заплетаться ноги, и он валился на песок и больше не полз.

Поднесли ещё стрел. Ополченцы вслед за удаляющимся от них врагом пробежали шагов пятьдесят-семьдесят и снова стали бить в упор. Многие, подобно Акболату, целили в голову. Стальные наконечники легко пробивали бронзу… Краем глаза Акболат заметил, что стрелоносцы выдёргивают стрелы из упавших тел. Это означало, что запас подходит к концу.

Уже несколько сот вражеских тел устилали песок, кто-то упокоился, кто-то ворочался или продолжал ползти. Но те, кто шёл в строю, словно не замечали потерь…

Так мы ничего не добьёмся, подумал Акболат.

Он подозвал ближайшего мальчишку-стрелоносца и велел ему привести коня.

Фриян потоптался на месте. Раненая нога вроде бы слушалась. Пришла боль — это было хорошо. Он поднял руку, и труба запела. Тотчас сигнал подхватили остальные трубачи.

Воины из таксисов, бившихся первыми, перестали пятиться, повернулись и побежали, устремляясь в устроенные для них проходы в строю резерва. Они текли ручейками — сначала задние шеренги, потом средние, потом передовые. Фриян даже не оглядывался — знал, что сейчас они построятся у него в тылу и будут ждать сигнала.

Воины были уставшими, но не измождёнными. Это хорошо.

К нему подошёл Фатух, начальник первого таксиса. Шлем его был помят, лицо заливала кровь.

— Плохо убиваются, — сказал он, тяжело дыша.

— Я уже понял, — сказал Фриян. — Перевяжись. Если что — командуешь ты.

— Ясно, командир.

Фатух ушёл, покачиваясь. Проходы сомкнулись, шеренги сдвинулись. Фриян спиной почувствовал прикосновение щита бойца, стоявшего позади него. Перехватив поудобнее копьё, древко которого было протёрто и обсыпано песком, чтобы не скользило в рукавице, Фриян поднял руку. Барабаны ударили «готовность». Но Фриян медлил. Что-то происходило с вражеским строем… Они всё так же мерно и медленно шли вперёд, и фланг загибался, и тот, дальний, загибался тоже, и в специально сделанных промежутках бойцы и инженеры катили баллисты, постоянно выдёргивая из песка их маленькие колёса… нет, не это, что-то другое.

Потом он понял. Прямо против него строй истончился, и уже не двадцать рядов шлемов угадывалось вглубь, а вряд ли пять.

Акболат делал своё дело, и делал хорошо. Его лучников не видно было за вражескими шлемами и флажками, и воины врага никак не реагировали на удар с тыла, но это уже не значило ничего.

Он ещё раз всмотрелся в первые ряды врага. Пестрота одежд умножилась — те, кто стоял сзади, заняли место выбывших передних. На многих были уже не полные доспехи, а лёгкие, закрывающие лишь торс, и не сплошные шлемы с прорезями для глаз, а полукруглые, оставляющие лицо открытым. Кое на ком были только шапки.

Таксисы первого удара поработали хорошо…

Он всмотрелся в эти открытые лица. У всех воинов было одинаковое равнодушное и туповатое выражение.

Колдуны постарались… ну, что ж. На всякое колдунство найдётся холодное железо.

Он опустил руку. Барабаны застучали, флейты запели, вгоняя в дрожь. Строй тронулся и начал разгоняться, стремительно сокращая расстояние до врага. Пятьдесят шагов… тридцать… копья опустились… десять… пять…

Нога пока слушалась.

С коня поле боя было видно намного лучше. Акболат видел, как оторвавшиеся от врага воины Фрияна устремляются в проходы, образованные в строю резервных таксисов. Он видел самого Фрияна, стоявшего в первой шеренге. Надо было бы подать ему сигнал, куда бить, но стрел с промасленной паклей уже не осталось — всё израсходовали по врагу… Впрочем, ещё немного стрел мальчишки приволокли из запаса, видимо, не сразу нашли… на десяток лепт хватит. Лучники и пращники врага держались теперь поодаль и стреляли на удачу, на пределе досягаемости, и Акболат с удовлетворением отметил, что у его бойцов и луки лучше, и выучка.

Сосредоточившись на узком участке вражеского строя, они смогли сделать в нём выбоину как бы не в две трети шеренг. И это было ровно напротив готового сомкнуться таксиса Фрияна. Как раз последние воины первого удара исчезали в проходах и строились позади…

А в тылу противника что-то происходило — пока непонятно, что. Но, похоже, воинские начальники — или сам Сутех — были не вполне довольны ходом сражения и готовились пустить в ход новые силы. Он видел, как там вспыхивает и гаснет красно-жёлтое пламя, и расстилается вокруг тяжёлый чёрный дым.

Потом из дыма вылетели одна за другой четыре колесницы, запряжённые парами лошадей. В колесницах блестела медь, горел огонь, оставляя за собой тот же тяжёлый жирный дымовой след…

Шагах в пятистах от Акболата они свернули и пронеслись сквозь строй войска — видно было, как подаются в стороны воины, освобождая проход.

Сифоны, вспомнил Акболат. Он никогда не видел сам эти чудовищные машины для метания огня, но пираты на ионийском и карийском берегах[20] рассказывали о них с ужасом — эти беспощадные и бесстрашные бородачи, не боящиеся ни ураганов, ни богов, ни демонов, ни царей, ни царских слуг…

Вслед за сифонами в тот же проход устремилась одна из белых резных башенок; её катили здоровенные, укутанные в шкуры, рабы.

Надо предупредить Фрияна, но как?..

Он посмотрел направо — и увидел, что фрияново войско уже перешло на бег. Сплошной ряд щитов, и вот опустились копья…

С грохотом и треском, словно столкнулись два корабля, столкнулись и два строя. Лишь на краткий миг Акболат успел увидеть красный гребень шлема Фрияна, а потом замелькали мечи и топоры…

На краткий миг Фриян даже залюбовался врагами — их яркими расшитыми одеждами, бритыми раскрашенными лицами, изящными щитами, и как они мерно шли навстречу, идеально ровно держа линию… Можно было бы восхититься их отвагой, если бы не тупость и неподвижность взора.

Потом он со своими воинами врезался во вражий строй, целясь копьём в шею доспешника, оказавшегося пред ним. Удар был такой силы, что копьё переломилось. Кровь взметнулась в небо. Не было времени выхватывать меч, Фриян всю силу вложил в удар щитом…