– Если будешь так себя вести, я больше с тобой спать не буду.

Маус рассмеялся, когда она гневно обернулась.

– Полегче, приятель, – вмешался Мак-Клен-нон. – Нам надо выбраться отсюда живыми. Что-то пронеслось прямо у них над головой.

– Видел? – проворчал Маус. – Это Кенди… А еще хотела за меня замуж.

– Эми, вы показали своим людям эти кассеты?

– Какие кассеты?

– С центральной…

Маус слегка толкнул его локтем.

– Здесь попахивает маленькой политической хитростью, приятель. Небольшая цензура. Грабер опасается, что не удержит своих людей в узде, когда те узнают, что происходит на самом деле.

– Не вам об этом говорить, – отозвалась Эми.

– О! Боже упаси! Никогда, дорогая. А что ты сделаешь, если я все-таки буду?

– Вчера я виделся с Консуэлой, – заговорил Мак-Кленнон, прерывая их перебранку.

– Как она? – смягчилась Эми.

– Помолодела лет на двадцать. Счастлива, как ребенок, которого пустили к прилавку с конфетами. Она надеется, что ты к ней заглянешь.

– А ты там был?

– Вчера. Это интересно, но не думаю, что мы получим ответы на все вопросы.

Машины въехали в Сектор Управления. Огромная дверь захлопнулась за ними, и они оказались отрезанными от остального корабля. Маус вслух поинтересовался почему. Никто ему не ответил.

Мак-Кленнона ждала его старая бригада поддержки, Ганс и Клара. Особого дружелюбия они не проявили, но враждебности было меньше, чем за пределами Сектора. Клара даже улыбнулась:

– Добро пожаловать назад, Мойше. Тебе даже досталось твое старое кресло.

– Клара, прежде чем мы начнем, я хотел бы тебя кое с кем познакомить. Это Эми.

– Эми. – Клара протянула руку. – Пока Мойше с нами работал, я только о вас и слышала.

Мак-Кленнон снял рубашку и передал ее Маусу. Сержанты космической пехоты осмотрели кресло и оборудование и встали по сторонам. Впрочем, они старались не мешать.

Комната контакта погрузилась в тишину. Судя по всему, людей не предупредили, что намечаются посетители.

Томас устроился в кресле.

– Клара, я не уверен, что у меня еще получится.

– Такое нельзя забыть. Ганс!

– Ты отпустил волосы, Мойше, – сказал Ганс. – Придется мне как следует их вымазать.

– С тех пор, как мы сели на Сломанных Крыльях, у меня не было времени на парикмахеров.

Он пару раз вздрогнул, сначала когда Ганс начал втирать ему в кожу жирный гель, а потом – когда надевали устройство-сетку. Через мгновение голову накрыл тяжелый шлем.

– Там тебя ждет рыба, Мойше, – проговорила Клара. – Можешь выходить. Удачи.

Он перешел в переходную зону, а потом оказался во вселенной звездной рыбы.

Звездный Рубеж смотрелся огромным молочным шаром, окруженным бессчетными золотыми мячами и иголками. Три корабля класса «Империя» начали испускать вихри цвета. Они уже задействовали все боевые станции и подняли все экраны. Золотые драконы скользнули в сторону, стараясь держаться подальше от кораблей.

А позади драконов, на фоне галактики…

«Боже мой!» – подумал он.

Он заметил гигантские косяки и тучи красных молний, за которыми терялась усыпанная звездами мантия вселенной. Акул было так много, они были в таком возбуждении, что невозможно было различить каждую в отдельности.

– Да, человек-друг Мойше. Они скоро нападут, – проговорил кто-то прямо у него в голове.

– Головастик!

– Привет! Добро пожаловать домой! В твоем мозгу я вижу новые пережитые приключения, человек-друг Мойше. Вижу распахнутые двери там, где когда-то лежали тени.

– Какого дьявола… Ты изменился, Головастик, ты стал поэтом.

У него в голове зазвенели нежные колокольчики смеха.

– Да, мне повезло, человек-друг Мойше. Сначала контактер-шпион, который научил шутить, а потом контактер-она, полная поэзии.

Мак-Кленнон почувствовал, как звездная рыба устремляется в глубь него, несется через скрытые прежде тайники, изучает все секреты и страхи, до которых не могла дотянуться прежде.

– Ты все вспомнил, человек-друг Мойше.

– Контакте?, говорит связь, – раздался голос издалека, откуда-то снаружи. – Нам необходимо организовать канал для наводчиков «Ассирийца» и «Пруссака». Сообщите нам, когда будете готовы.

Мак-Кленнона охватил страх. Звездная рыба сняла его одним мысленным прикосновением.

– Я готов, – ответил Томас.

Он слышал, как связисты «Даниона» замкнули сеть и подключились к дредноутам. До него доносились голоса: флот и сейнеры объявили боевую тревогу. Со своего поста он видел, как вокруг кораблей флота развернулись защитные экраны. Два гигантских корабля начали двигаться навстречу урагану акул.

Хищники учуяли атаку еще до ее начала. Они вдруг устремились вперед, пытаясь добраться до нападающих и до кораблей, скрывающихся за ними.

Мак-Кленнон почувствовал, как Головастик через его мозг связался с «Данионом». Он видел ответ «Ассирийца» и «Пруссака». Казалось, их пушки разрывают саму ткань вселенной. Акулы гибли сотнями.

Но в десятки раз больше акул прорывалось сквозь стену огня и бросалось на корабли, сгрудившиеся вокруг Звездного Рубежа.

Через десять минут космос пылал, выброс энергии был просто колоссальным. А еще через десять минут Мак-Кленнон начал чувствовать горечь и отчаяние. Сообразив, откуда идут эти чувства, он спросил:

– В чем дело, Головастик?

– Слишком много акул, человек-друг Мойше. Нападение было ошибкой. Даже огромные корабли-убийцы твоего народа не смогут устоять.

Мак-Кленнон присмотрелся к положению. Космос алел, правда, но неоспоримых признаков поражения заметно не было.

И все же звездная рыба была способна делать прогнозы точнее, чем самый мощный компьютер людей.

Через пятнадцать минут тревожные знаки заметил и Мак-Кленнон. Акулы целыми стаями бросались на экраны кораблей и постепенно одерживали верх. Это происходило с каждым кораблем. Неподалеку от Звездного Рубежа уже пылал десяток истребителей. Огонь мог разгореться где угодно, газовые заряды антиматерии попадали на обшивку и постепенно разрушали железные корпуса кораблей.

Становилось все хуже.

– Мойше? – Казалось, голос Клары доносится с другого конца галактики. – Ты уже давно в контакте, может, вернешься?

– Нет. Я в порядке.

– Ты весь взмок.

– Ничего. Здесь невесело.

Несмотря на усилия Головастика, ему уже не удавалось снимать приступы страха. Он сам был в смятении. Его народ безжалостно уничтожался.