Пока мелкий лениво скакал вверх-вниз, приземляясь то на попу, то на живот, в голове Люка опять расцвели красные неоновые слова:

Сегодня ночью?

Люк помотал головой.

– Спи сегодня у себя, хорошо? Мне надо хоть раз проспать восемь часов подряд.

Авери сполз с батута и обратил на Люка серьезный взгляд.

– Не надо мне врать – типа, я загрущу, кто-нибудь это увидит и заподозрит неладное. Я не стану грустить и плакать. – Он выдавил безнадежно неестественную улыбку.

Ладно. Только не запори мне все.

Вернись за мной, если сможешь. Пожалуйста.

Вернусь.

Точки снова замаячили перед глазами, а с ними – яркое воспоминание о купании в баке. Люк подумал, что слишком перегрузил мозг телепатией.

Авери еще секунду сверлил его взглядом, потом убежал на баскетбольную площадку.

– Сыграем в КОЗЛА, Фрида?

Та посмотрела на него сверху вниз и сказала:

– Да я такую мелочь в два счета обыграю.

– А ты дай мне фору, запиши себе «К» и «О» – тогда посмотрим.

Они стали играть; на улице смеркалось. Люк зашагал прочь, напоследок оглянувшись на Авери (которого Гарри Кросс как-то назвал «дружком-пирожком»). Тот попробовал сделать бросок крюком и, конечно, промазал. Наверное, все равно ночью придет, хотя бы за зубной щеткой.

Но Авери не пришел.

20

Люк сыграл пару партий в «Слэп-дэш» и «100 мячей» на ноутбуке, почистил зубы, разделся до трусов и лег в постель. Выключил лампу, сунул руку под матрас. Он мог бы порезать палец ножом, который оставила ему Морин (этот был не пластиковый из столовой, а обычный, для овощей, со стальным лезвием), если бы она не завернула его заботливо в тряпочку. Там лежало кое-что еще, и Люк сумел опознать предмет на ощупь – бог свидетель, он часто пользовался этой штукой на воле. Флешка. Не включая свет, он нагнулся и спрятал оба предмета в карман брюк.

И начал ждать. Дети какое-то время еще носились туда-сюда по коридору – играли в догонялки или просто валяли дурака. Детей стало много, и перед сном в коридорах было шумно: они смеялись, кричали, преувеличенно громко шикали друг на друга, опять смеялись. Словом, выпускали пар. И страх. Громче всех орал Стиви Уиппл – видимо, он недавно открыл для себя вино и лимонад для взрослых. Руководство Института даже не пыталось призывать детей к порядку или следить за их режимом.

Наконец в той части общежития, где обитал Люк, наступила тишина. В последний раз проходясь по списку Морин, он слышал только мерный стук своего сердца и шевеление мыслей.

Когда выберешься наружу, беги к батуту, напомнил себе Люк. При необходимости воспользуйся ножом. Потом слегка возьми вправо.

Если выберешься.

Люк с облегчением обнаружил, что на восемьдесят процентов полон решимости и только на двадцать – страха. Решимость объяснялась очень просто: это его шанс, единственный шанс на спасение, и он сделает все, чтобы его не упустить.

Когда тишина в коридоре продержалась около получаса, Люк выбрался из кровати и схватил стоявшее на телевизоре пластиковое ведерко для льда. Для смотрителей у него была заготовлена правдоподобная история (если, конечно, кто-нибудь вообще следит за камерами в столь поздний час, а не коротает время за солитером).

История была про паренька, который рано засыпает, а потом вдруг просыпается среди ночи – то ли в туалет захотел, то ли кошмар увидел. Паренек бредет по коридору за льдом и прихватывает там заодно и совок. Смотрители решат, что он спросонья забыл вернуть его на место да так и ушел – с ведром в одной руке и совком в другой. Утром он увидит его на столе или раковине в ванной и очень удивится.

Позже, у себя в комнате, Люк положил немного льда в стакан, налил туда воды из-под крана и сразу выпил половину. Хорошо! Во рту и горле жутко пересохло. Он оставил совок на бачке унитаза и вернулся в кровать. Там он ворочался и что-то бормотал себе под нос – парню не спится без своего «дружка-пирожка». Может быть, никто за ним не наблюдает, а может – наблюдает, и на такой случай надо все сделать правильно.

Наконец Люк снова включил лампу, встал и оделся. Пошел в ванную, где не было камер (вероятно, не было), сунул совок в штаны и прикрыл его сверху футболкой «Твинс». Если камеры тут все же есть и кто-то сейчас за ним следит, то ему конец. Делать нечего – остается только перейти к следующей части истории.

Люк вышел из комнаты и побрел в комнату отдыха. Там прямо на полу храпел Стиви Уиппл, а рядом еще кто-то из новеньких. Вокруг валялось штук шесть пустых бутылочек из-под виски «Файербол». Это ж целая куча жетонов! Утром Стиви и его приятель проснутся с похмельем и пустыми карманами.

Люк перешагнул через Уиппла и вошел в столовую. Там было темно и немного жутко – горели только огни над салатной стойкой. Он взял яблоко из неиссякающей вазы с фруктами и, куснув его, поплелся обратно в комнату отдыха. Хоть бы за ним никто не наблюдал… А если кто-то наблюдает, хоть бы они поняли, какой номер он разыгрывает, и поверили ему! Мальчику не спится, он набирает себе льда и выпивает прохладной водички, отчего просыпается окончательно и решает перекусить. В столовой ему приходит в голову мысль: а почему бы не подышать свежим воздухом на площадке? Не он первый, не он последний. Калиша с Айрис пару раз ходили ночью на улицу – смотреть на звезды. В лесной глуши, вдали от городской засветки, звезды невероятно яркие. А ребята постарше устраивали на площадке свидания. Хорошо бы сегодня там никто не глазел на звезды и не тискался по углам.

Никого не было; стояла безлунная ночь, игровое оборудование казалось черными угловатыми тенями. Маленькие дети обычно боятся темноты, особенно если некому составить им компанию. Дети постарше, впрочем, тоже – просто они в этом не признаются.

Люк зашагал по площадке, морально готовясь повстречать ночного смотрителя (их он и в лицо-то почти не знал) и ответить на вопрос, что он тут делает среди ночи с пластиковым совком в штанах. Уж не побег ли задумал? А если побег – ну это просто ошизеть, парень!

– Точно, ошизеть, – пробормотал Люк себе под нос и сел спиной к забору. – Я тут первый шизик.

Он стал ждать, не выйдет ли кто на площадку. Никто не выходил. Тишину нарушал лишь стрекот сверчков да уханье далекой совы. Камера была, но вряд ли сейчас кто-то следит за площадкой, так? Охранники в Институте подзабили на свои обязанности, это ясно. А вот насколько подзабили – сейчас выяснится.

Люк задрал футболку и вытащил из штанов совок. Вообще-то он представлял, что сядет спиной к забору и будет копать правой рукой, изредка перекладывая совок в левую. Вышло иначе. Не глядя, что делает, он несколько раз заехал совком по железной сетке – звук в ночной тишине получился очень громкий. Кроме того, Люк не видел, сколько осталось копать.

Это безумие, подумал он.