– К нам домой? Ты все еще чувствуешь себя здесь гостьей?

– Да.

– Как и я.

– Как и ты.

– Но ведь ты тоже вернешься домой, что бы тут ни обнаружилось?

Ирен со вздохом кивнула:

– Куда же я денусь? Там Годфри.

Я сделала глубокий вдох и высказала самое заветное:

– И Квентин.

Ирен протянула мне руку. Это было заключением договора.

Мы обменялись рукопожатием, готовые искать американские истоки ее прошлого. Ради этого нам пришлось отказаться от того, что было дорого сердцу.

– Если бы только я знала тебя, Нелл, когда была ребенком! – воскликнула Ирен.

«Если бы только я знала тебя, – подумалось мне, – когда была гувернанткой».

Хотя Нелли Блай и не получила блестящего образования и ей порой не хватает культуры и воспитания, это женщина с мощным интеллектом, высокими целями и незапятнанной репутацией.

«Эпок мэгэзин» (1899)

На следующий день мы снова занялись охотой, причем весьма нудным способом.

Правда, к моему облегчению, мы больше не наносили визиты эксцентричным личностям, которые когда-то выступали в шоу вместе с Ирен. Однако не могу сказать, что получила удовольствие от общения с архивариусами.

Целых два дня мы с подругой корпели над записями о рождениях в Нью-Джерси и Нью-Йорке за период с 1857 по 1859 годы. В результате я приобрела стойкое отвращение к американским свидетельствам о рождении, написанным аккуратным каллиграфическим почерком.

Наконец архивная леди с пенсне на орлином носу и в сильно накрахмаленной блузке сжалилась над нами.

– Вы ищете ребенка, получившего при крещении имя Ирен Адлер, – обратилась она к нам. Это был скорее не вопрос, а утверждение.

– Да, – осторожно ответила примадонна. Она держала в тайне предмет наших поисков.

– Я не могла не заметить даты записей, которые вы просматриваете. Вы не первые спрашиваете эти тома. Ими интересовались совсем недавно.

– Не первые? Какое… совпадение. Быть может, мы зря стараемся. – Ирен лукаво улыбнулась. – Боже мой, а мы-то проделали такой долгий путь! Моя приятельница – из Парижа.

– Париж? – Леди взглянула на меня с сомнением – очевидно, я не была похожа на парижанку. – Боюсь, вы действительно зря ищете. Один джентльмен попросил меня показать эти самые записи всего несколько дней назад.

– Джентльмен? – насторожилась Ирен.

– Да.

– Что за джентльмен? – осведомилась примадонна обманчиво безмятежным тоном, который всегда ужасно действовал мне на нервы.

– Очень хорошо одет. Цилиндр, полосатые брюки, визитка. Не какая-нибудь там пиджачная пара, которую носят нынешние щеголи!

– Замечательно, – слабым голосом вставила я.

Леди кивнула мне:

– Вот именно! Я не потерплю фатов у своей стойки. Так вот, упомянутый джентльмен спрашивал о тех же самых годах и местностях. Я не могла не удивиться подобному совпадению. А также акценту.

– Акценту? – переспросила Ирен.

Женщина кивнула в мою сторону, словно уличая вора:

– Точно такой, как у нее. Иностранный.

Подруга повернулась и принялась изучать меня с большим интересом.

– Определенно иностранный! Значит, английский?

– Я не спрашивала. – Тон архивной дамы намекал, что и Ирен не следовало любопытничать. – Джентльмен явно не женат, и мне не хотелось, чтобы он превратно меня понял.

Про себя я подумала, что ей не стоит беспокоиться на этот счет. Впрочем, мне тоже, хоть я и моложе ее не на один десяток лет.

– Почему вы считаете, что он холост? – упрямо продолжила расспросы Ирен.

– На нем не было обручального кольца. Только часы с цепочкой, на которой болтался какой-то золотой брелок. И больше никаких украшений. Кстати, именно поэтому я поняла, что он англичанин. Помимо акцента – такого, как у нее.

Ирен снова с большим интересом оглядела меня, словно какую-то диковинку.

– Золотой брелок? – повторила она. – Тогда он, верно, из Калифорнии.

– Нет, то был не грубый золотой самородок, какие встречаются в тех местах. – Леди тихонько фыркнула. – Возможно, иностранная монета. Я не разглядела: неприлично рассматривать джентльмена.

Тут я была согласна.

– Может быть, английский соверен? – предположила Ирен.

– Или французское су, – надменно добавила я, с вызовом взглянув на даму в пенсне.

– Я не знаю, что это была за монета! И вообще не уверена, что это монета. Мне известно только одно: этот джентльмен интересовался теми же записями, которые попросили вы. Вы его знаете?

– Нет! – выпалила я.

– Нет, – сказала Ирен, пожав точеными плечиками. – Возможно, он знает нас.

– Он ничего не нашел.

– Откуда вам известно? – заинтересовалась примадонна.

– Он ушел.

В конечном итоге мы последовали примеру загадочного джентльмена.

– Гм-м. – Ирен впала в задумчивость, как только мы распрощались с услужливой дамой.

– Это же не может быть… тот господин!

– О, тут нет никаких сомнений! Интересно, он действительно ничего не нашел или просто позволил этой глупой женщине так думать?

– Это не он!

Ирен остановилась и взглянула на меня с удивлением:

– Почему?

– Он не похож на человека, способного легко пересекать океаны.

– Ты тоже не похожа, однако пересекла Атлантику.

– Мне было чудовищно плохо всю дорогу.

– Может быть, ему тоже, – предположила Ирен с улыбкой Чеширского кота. Затем она сурово нахмурилась. – Что же привело Шерлока Холмса в архивы Нового Света и заставило рыться в записях о рождении, прослеживая мою биографию?

Я прикусила язык. Ни за что на свете не открою я то, что известно только мне и доктору из Паддингтона с его литературными амбициями. Ах, зачем он так небрежно оставил предательскую рукопись на письменном столе! И теперь мы оба знаем: Шерлок Холмс безразличен к женщинам (должна признать, восхитительное свойство для мужчины) – ко всем, кроме одной. И эта женщина – Ирен.

Если он действительно питает тайную страсть к моей подруге, то не был бы сейчас в восторге, услышав, как она отзывается о его возможном приезде в Америку.