— Разве? — женщина лет сорока с распущенными мелированными волосами была одета в спортивный костюм, точно только что бегала на дорожке. Но ни следа пота. Как в рекламе.

— Да, дорогая, — его голосом можно было подсластить кофе.

— Интересно… приводишь людей, меня с ними не знакомишь.

— Но дорогая, знаешь ли, не все, кто приходит ко мне — мои партнеры! Уходите-уходите, — он старался говорить вежливо, но его скрытую агрессию трудно было не уловить.

— Ну, раз уж я твоя дорогая, — женщина внезапно улыбнулась ему, потом мне: — всего доброго вам. Я на кухню. Яйца в мешочек, как обычно? — спросила она, уже почти удалившись.

— Да, два! — крикнул Большаков и, как только его супруга скрылась из виду, принялся выталкивать меня еще активнее. — Все, прочь. Долой!

Так он почти выпихал меня из дома — оставалось только лишь дверь открыть, да порог перешагнуть. Сзади гулко звякнул металл. Я машинально присел и обернулся: Большаков рухнул на пол, а позади него, держа чугунную сковороду, точно заправский теннисист, стояла его Люда.

— Что? Вы?? — удивился я.

— Я — что? — женщина не опустила сковороду. — И вы такой же?? — прошипела она, замахнувшись.

— Да я вообще не понимаю, о чем речь!

— Тише тогда! — супруга кандидата в губернаторы обошла меня и посмотрела, где бродит охранник. — Помогите перенести его в кухню!

— Объясните вы, что происходит, или нет? — спросил я, взявшись за ноги. Женщина, зажав сковороду под мышкой, ухватилась за руки.

— Да мой муж в жизни меня иначе, как «любимая» не называл. Его раздражало слово «дорогая», точно он меня покупает! Пятнадцать лет прожили, а теперь его как подменили. С неделю такой. Сам не свой, — добавила она. — И яйца он ел только вкрутую.

— Ну, так может вкусы переменились у человека. Может, что-то случилось в его жизни, — я развел руками. — Кандидат. Стресс.

— Много ты понимаешь, — она пригрозила мне сковородой, а я подумал, что я опять болтаю слишком много для парня, которому всего лишь двадцать лет на вид. — А что за разговоры про письма и студентов? На молоденьких его потянуло, да?? Черт… кажется, кровь, — она указала на след по полу. — Как бы не пришлось закапывать…

— Ну какая же ты дура! — раздался голос с пола, а женщина схватилась за грудь, широко раскрыв рот. Сил вдохнуть не было. — Вот куда ты полезла! — с трудом держась за стол, Большаков поднялся. — Ладно еще хоть не все испортила.

Он дотронулся до затылка, посмотрел на пальцы, перепачканные кровью, а затем перевел развернул к себе жену.

— Дура ты, — почти ласково сказал он задыхающейся женщине и, стоило ей рухнуть на пол без движения, обратился ко мне:

— А вот теперь можем поговорить откровенно.

Глава 44

Я мог бы сбежать, вероятно, если бы захотел. Но не стал дергаться. Не первая разборка в моей жизни, но и не последняя.

— А сразу нельзя было? — спросил я.

— Как видишь, — он потыкал носком ботинка женщину, которая была супругой настоящего Большакова.

— А что случилось с тем, кого ты мне на экране показывал?

— Он перед тобой!

— Что, изначально ты? — не понял я.

— Нет, я использую его тело. Тебе же эта… все объяснила.

— Так ты — Лазарь?

— Не-ет, — со смешком ответил мне Большаков.

— Джон? — уже с заметным недоверием добавил я.

— Этот сопляк? Не смеши.

— Так ты третий…

— Догадливый ублюдок, — нахально отозвался Большаков. — Самая неприметная шкурка, которую я выбрал, оказалась кандидатом в губернаторы. Черт, ну и везение! Да? — она бахнул меня по руке, я даже не пошатнулся. — Что, наебала тебя твоя корпорация?

— Самое время процитировать тебя, — я морщился от боли, но пошевелиться так и не смог. — Не понимаю, о чем ты.

— Да брось. Неужели ты веришь, что вся та фигня, которую делаешь — она что-то значит? Все это порно!

— Ну и к чему все это притворство, если ты и так все знал!

— Большаков мог и притворяться. А я могу честно тебе сказать — хуйню вы там делаете. Это никому не надо. Точнее — надо корпорации, потому что они расходуют силы на какую- то неебическую чушь, упуская самое главное.

— О, сейчас ты мне еще секреты мироздания откроешь, чтобы показать, какой ты крутой?

— Нет. Мне нет нужды самоутверждаться, потому что это удел слабаков вроде тебя.

— Но все же ты только что это сделал, — я самодовольно осклабился, порадовавшись тому, что смог уколоть этого древнего ублюдка, но тут же завыл от боли в ладони, в которую точно раскаленные клещи вонзали.

— Можешь поднять руку и посмотреть, я разрешаю.

И, хотя смотреть на это не было никакого желания, я все же поднял ладонь, которую между средним и безымянным пальцем просто разрывали пополам. Можно смотреть и орать одновременно, настолько дико это было для меня.

— Урок усвоен? — спросил Большаков, с огромным любопытством рассматривая, как струится кровь из разодранной ладони.

— Да, — выдавил я, стиснув зубы, чтобы больше не орать. На глаза наворачивались слезы, все вокруг темнело, но силы ответить я нашел.

— А что за урок? — и кисть тут же хрустнула, залив кровью рукав пиджака до самого локтя. — Ладно, я тебе подскажу — не злить тех, кто сильнее тебя. Ага?

— Да… — простонал я, а кисть перед глазами превратилась в мутное пятно.

— Собственно, что мне еще тебе