А. И. Деникина, РОВС впал в оцепенение и больше не подавал ни малейших признаков жизни, за исключением постоянных внутренних интриг. Наводненный советскими агентами и расколотый союз, руководители которого Кутепов и Миллер бесследно исчезли один за другим с интервалом в семь лет, просуществовал еще недолго и распался перед самой Второй мировой войной. Другие же эмигрантские организации с середины 1930-х годов в меньшей степени обращали внимание на тайные операции. Исключение составляло лишь основанное во Франции в 1935 году общество, а фактически диверсионная школа “Белая идея”. Она, хотя и без особого успеха, пыталась засылать в Советский Союз агентов с северного направления, то есть через эстонскую и финскую границы. Специальные дисциплины в “Белой идее” преподавал один из исполнителей взрыва в ленинградской партийной школе в 1927 году капитан Ларионов, неизменно вызывавший восхищение экстремистски настроенных эмигрантов своими боевыми заслугами и мастерством в диверсионном искусстве. Но этот факт был нетипичным, поскольку во второй половине 1930-х годов тайные операции антисоветских организаций против СССР почти прекратились.

* * *

По сравнению с последующим периодом, интенсивность тайных операций на Европейском континенте в 1920-е годы в целом была невысокой. Далеко не все европейские правительства располагали тогда органами внешней разведки, а некоторые просто не уделяли ей должного внимания. Соответственно с меньшей напряженностью действовали и контрразведывательные службы, более занятые политическими аспектами государственной безопасности. Основным фактором, определявшим интенсивность ведения тайной войны в Европе, был Советский Союз, разворачивавший активную деятельность против ближних и дальних соседей и сам служивший для некоторых из них объектом посягательства. Но уже в следующем десятилетии большинство пренебрегавших внешней разведкой государств Европы бросятся лихорадочно наверстывать упущенное и весьма в этом преуспеют.

СССР

Версальский мирный договор лишь косвенно сказался на положении советских республик, к тому времени уже два года вовлеченных в гражданскую войну, однако он весьма существенно повлиял на дальнейшее развитие событий на территории прекратившей свое существование Российской империи. Правильно понять происходившие там процессы возможно, лишь вернувшись в 1917 год, когда в первые послереволюционные месяцы закладывался фундамент советских спецслужб. 

1. ОТ ВЧК К ОГПУ

Система государственной безопасности РСФСР первоначально создавалась в качестве временного института, носившего чрезвычайный характер и почти не ориентированного на внешнюю угрозу. На первоначальном этапе обеспечение этой задачи возлагалось на Петроградский Военно-революционный комитет (ВРК), в составе которого по инициативе Ф. Э. Дзержинского 21 ноября 1917 года была создана комиссия по борьбе с контрреволюцией. В нее вошли Н. А. Скрыпник, И. П. Флеровский, Г. И. Благонравов, А. В. Галкин и В. А. Трифонов. Аналогичные функции на местах выполняли руководимые ВРК следственноюридические отделы и штабы по борьбе с контрреволюцией. Параллельно с этим в столице существовал и Специальный комитет по борьбе с погромами и контрреволюцией, известный также как “75-я комната” Смольного. Его возглавлял управляющим делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич. Ввиду слабости обоих упомянутых органов 6 (19) декабря 1917 года в процессе обсуждения вопроса об угрозе всероссийской забастовки правительственных служащих Совнарком поручил Дзержинскому “составить особую комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой путем самых энергичных революционных мер, для выяснения способов подавления злостного саботажа”[76]. Предварительно председатель Совнаркома В. И. Ленин направил Дзержинскому записку с конкретными указаниями по этому вопросу, и в результате на докладе 7 (20) декабря тот предложил образовать Всероссийскую чрезвычайную комиссию при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) для решения следующих задач:

— пресечение и ликвидация попыток контрреволюции и саботажа по всей территории России;

— предание суду революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров;

— выработка мер борьбы с ними;

— проведение предварительного расследования по всем находящимся в производстве делам.

В отличие от ликвидированного 5 (18) ноября 1917 года Петроградского Военнореволюционного комитета, новая секретная служба имела гражданский статус. ВРК был репрессивным органом и использовал в основном военные меры подавления, тогда как ВЧК являлась административно-политическим органом розыска, пресечения и предупреждения контрреволюционных преступлений, а также органом предварительного дознания. Она имела право применять в отношении контрреволюционеров такие административные меры, как конфискация, выдворение, лишение продовольственных карточек, опубликование списков врагов народа и так далее.

Однако, у истории создания чрезвычайного репрессивного органа по подавлению контрреволюции существует и иная подоплека. Судя по всему, в действительности организация ВЧК в первую очередь преследовала цель сформировать контролируемый большевиками репрессивный орган в противовес возглавлявшемуся левым эсером И. 3. Штейнбергом Народному комиссариату юстиции. В 1922 году М. Я. Лацис (Я. Ф. Судрабс) довольно откровенно вспоминал о том, что левые эсеры “сильно тормозили борьбу с контрреволюцией, выдвигая свою “общечеловеческую” мораль, гуманность и воздержание от ограничения права свободы слова и печати для контрреволюционеров… Поэтому выдвигается мысль о создании нового органа борьбы, куда бы не входили левые эсеры. Исходя из этих соображений, 7 декабря (старого стиля) Советом Народных Комиссаров было принято решение о создании ВЧК”[77]. Руководство второй правящей партии в коалиции прекрасно осознавало значение нестандартного шага своих соратников и настоятельно требовало подчинить ВЧК Наркомюсту, обязав ее проводить все аресты по политическим делам только с ведома НКЮ и НКВД. Большевики, естественно, категорически возражали. В качестве компромиссной меры после создания 7 января 1918 года Коллегии ВЧК в нее наряду с коммунистами Ф. Э. Дзержинским, И. К. Ксенофонтовым, Я. X. Петерсом, В. В. Фоминым, С. Е. Щукиным и В. Р. Менжинским были включены левые эсеры В. Д. Волков, М. Ф. Емельянов и П. Ф. Сидоров во главе с заместителем председателя В. А. Александровичем. На некоторое время это несколько успокоило борьбу за контроль над секретной службой.

В списке задач ВЧК ведение внешней разведки совершенно не предусматривалось. Вообще же в первые недели пребывания у власти большевики и левые эсеры были крайне наивны в международных вопросах и искренне верили в возможность их гласного и открытого решения. Отсюда проистекло, например, указание об открытой публикации секретных договоров России. Первый нарком иностранных дел Л. Д. Троцкий провозгласил, что главным условием проведения честной, народной, подлинно демократичной внешней политики является отказ от секретной дипломатии. Профессиональная дипломатия как таковая считалась явным и ненужным излишеством, ибо предполагалось, что как только трудящиеся буржуазных стран узнают подлинную правду о Советской республике, то немедленно возьмут внешнюю политику своих государств в собственные руки. Будущее Наркоминдела рисовалось Троцкому весьма определенно: выпуск нескольких революционных прокламаций к народам мира, обнародование секретных договоров Российской империи, а потом ликвидация ведомства. О политической разведке не шла речь в принципе, она мыслилась крайне