не мог инстинктивно не понимать, что за их мирной программой и фанатичной экономической программой стояли идеалистические идеи коммунизма, поднимавшие их значительно выше обычного движения люмпенов, ведомого германскими агентами”[82]. Нажив себе массу недоброжелателей в Форин офис и СИС, он постоянно повторял: “Покупка информации толкает на ее придумывание. Но даже выдуманные сведения менее опасны, чем честные доклады людей несомненно храбрых и одаренных лингвистическими способностями, но не умеющих формировать надежное политическое суждение”[83]. Давление обстоятельств заставило Локкарта погрузиться в печально знаменитый “заговор послов”, о котором еще недавно, казалось, было известно все, а теперь выяснилось, что провести грань между фактами и вымыслом, между заговором и его провокацией практически не представляется возможным. Неясно, как на самом деле британский военно-морской атташе и резидент морской разведки Френсис Кроми установил контакт с латышскими командирами, при чем здесь покушения на Урицкого и Ленина, кто и из какого оружия стрелял в председателя Совнаркома и так далее. Как бы то ни было, в итоге этих событий 31 августа 1918 года в Петрограде и 1 сентября в Москве произошел штурм иностранных посольств, состоялись повальные обыски, облавы и аресты. Все подданные бывших союзных держав мужского пола в возрасте от 17 до 48 лет, кроме “стоящих на советской платформе рабочих”, были интернированы, при этом, как уже указывалось, французские разведчики и дипломаты успели укрыться на территории норвежской миссии, а Локкарт попал в тюрьму, откуда его вскоре выпустили и выслали на родину. Во время Второй мировой войны он возвратился в мир тайных операций и возглавил Исполнительный орган политической войны (ПВЕ). Скончался Локкарт в 1970 году в Лондоне в преклонном 83-летнем возрасте.

Для РСФСР последствия заговора оказались куда масштабнее и плачевнее, чем могли даже надеяться англичане и французы, но в совершенно иной и неожиданной для них области. Большевики провозгласили “красный террор” и не солгали — террор действительно начался, и именно отсюда берут начало истоки могущества советских органов государственной безопасности. Теоретически это обосновал начальник Оперативного отдела ВЧК М. Я. Лацис: “Контрреволюция развивается везде, во всех сферах нашей жизни, она проявляется в самых различных формах, поэтому очевидно, что нет такой области, куда не должна вмешиваться ЧК”[84]. Он же в качестве председателя ЧК на восточном внутреннем (чехословацком) фронте опубликовал в журнале “Красный террор” шокировавшее даже многих коммунистов известное суждение: “…мы искали улик против отдельных личностей из буржуазии, когда виноват весь класс, вся буржуазия. <…> Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс. <…> Не ищите в деле обвинительных улик в том, восстал ли он (подсудимый — И. Л.) против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эта вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть красного террора”[85]. Другим долгосрочным следствием описанных событий явилось прочно укоренившееся недоверие к политике Лондона, в особенности к действиям секретной службы. Советское правительство совершенно справедливо считало в тот период Великобританию своим главным врагом, однако страх перед коварной и всепроникающей СИС далеко опережал ее фактическую, часто удручающе низкую эффективность.

Интересно, что первую действительно направленную конкретно против советской власти разведывательную организацию создали, как ни странно, американцы. “Информационное бюро” при консульстве США, которое возглавил подданный Соединенных Штатов, по происхождению наполовину русский, наполовину грек Ксенофон Каламатиано, существовало легально, однако сбор открытой информации для прессы лишь прикрывал разведывательную деятельность этой, по сути, резидентуры. Ее работа в пользу американцев, англичан и отчасти французов длилась недолго. Каламатиано был коммерсантом, а не профессиональным разведчиком, и допустил массу дилетантских ошибок, так что довольно скоро его раскрыла и арестовала еще совсем неопытная ВЧК. Американца приговорили к расстрелу и продержали в тюрьме с 1919 по 1921 год. Там он едва не умер от холода и голода, а заместитель председателя и член Коллегии ВЧК Петерс даже лично инсценировал его расстрел, но в итоге Каламатиано освободили в обмен на несколько вагонов продовольствия. Он не был сломлен морально и попытался продолжить разведывательную деятельность, однако в начале 1923 года на охоте отморозил себе пальцы ног и слишком поздно обратился за медицинской помощью. Началась гангрена, от которой его не спасла запоздалая ампутация, и в ноябре того же года Каламатиано скончался.

Ксенофон Каламатиано

В “заговоре послов”, кроме Локкарта, участвовали представители Франции и Соединенных Штатов. Это послужило причиной возникновения и утверждения теории “общего заговора” Антанты против советской власти, причем совершенно не пропагандистской, а принятой к практическому руководству. Ее авторы явно слабо ориентировались в международных отношениях, ибо никогда государства со столь несовпадающими интересами не смогли бы придти к глубокому и скоординированному взаимодействию в области тайных операций против любого общего врага. Тем не менее, ВЧК начала быстрыми темпами укреплять свой контрразведывательный аппарат, хотя главной задачей секретной службы по-прежнему оставалось противодействие внутренней угрозе. Для более эффективной работы вдали от столицы 18 марта 1918 года было принято обращение ко всем Советам на местах с предложением образовать соответствующие (губернские и уездные) чрезвычайные комиссии. Уже к апрелю территориальные ЧК возникли в Петрограде, Нижнем Новгороде, Омске, Симбирске, Туле, Вятке, Орле, Астрахани и нескольких городах Кубани. Их типовая внутренняя структура состояла из следственной комиссии, секретной части, отдела по борьбе с контрреволюцией и отдела по борьбе со спекуляцией. 11 июня 1918 года на 1-й Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией было принято важное постановление: “1) Взять на себя на всей территории республики всю тяжесть беспощадной борьбы с контрреволюцией, спекуляцией, злоупотреблениями по должности и 2) предложить Совнаркому передать охрану всей железнодорожной сети в надежные руки Чрезвычайных Комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией.

Для такой борьбы и охраны железных дорог Всероссийская Конференция находит необходимым:

1) организовать при каждом Областном, Губернском Совдепе, а также при крупных уездных Совдепах, узловых железнодорожных центрах, крупных портах, в пограничной полосе — стройную сеть Чрезвычайных Комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией.

Примечание: там, где организовывать комиссии нельзя или не нужно, как, например, при волостных, малых уездных Совдепах, шоссейных, пограничных проездах и т. п., Чрезвычайными комиссиями ставятся комиссары для той же цели”[86]. В результате к концу 1918 года в стране появилось 40 губернских и 365 уездных ЧК, внутренняя структура которых приблизительно соответствовала структуре ВЧК. Однако вскоре уездные ЧК были упразднены. Причинами этого явились низкий уровень квалификации