– Ничего, – мгновенно ответила Татьяна, – нивещей, ни лекарств. Они его погубят.

– В милицию ты сообщила?

– Ты что?! – выкрикнула Татьяна с неожиданнойяростью. – Они же тогда точно его убьют! Ни в коем случае нельзя никудасообщать! Я должна сделать все, что они требуют! Документы у тебя с собой? Дайих мне! – Голос Татьяны стал решительным и твердым, она протянула руку,ожидая, что Надежда немедленно отдаст ей требуемое.

– Я не взяла их с собой, – удивленно ответилаНадежда, – я никак не думала, что они сейчас понадобятся!

Татьяна встряхнула головой, словно сбрасывая с себянаваждение, и продолжила нормальным голосом:

– Очевидно, наши телефоны прослушиваются.

Как только они услышали, что документы у тебя, сразу жепохитили Павла. Теперь у меня нет выхода – я должна его спасти. У нас есть ещевремя. Съезди за бумагами, встретимся около «Озерков», – она посмотрела начасы, – без десяти семь. Ты успеешь.

Они сказали, чтобы я была одна, ну да здесь ничего неподелаешь. До семи ты успеешь уйти.

Надежда внимательно посмотрела на нее и сказала:

– Только не делай никаких необдуманных шагов.

Я знаю, ты сильная женщина, ты справишься.

Выйдя во двор, она увидела Хаттаба, который, отряхиваясь,поднимался на ноги в стороне от тропинки, недалеко от крыльца. Вид у собаки былбольной, очумелый и виноватый, но, к счастью, явно не умирающий.

Без десяти минут семь Надежда Николаевна обошла станциюметро «Озерки» сзади, со стороны Выборгского шоссе. На обратной стороне зданиябыл установлен ряд таксофонов, некоторые еще работали.

Подходя к этим таксофонам, она столкнулась с Татьяной.

– Второй слева, – взволнованно сказала та, –посмотри. Там висит какая-то сумка. Но семи-то еще нет! Может быть, мы зряпришли раньше времени?

– Ничего, не волнуйся, – успокоила Надежда подругуи посмотрела на вторую слева кабинку.

Там на железном крючке действительно висела потрепаннаяматерчатая сумка. Надежда взглянула на часы. До назначенного времени оставалосьеще шесть минут. Неожиданно к таксофонам двинулся совершенно жуткий бомж –грязный, косматый, до глаз заросший седой щетиной. Он явно с вожделениемсмотрел на висящую в будке сумку.

– Ты куда прешься, скотина? – завизжала Татьяна,бросившись наперерез бомжу. – Не для тебя это повешено!

Бомж, уже протянувший руку к сумке, шарахнулся в сторону привиде такого напора. Он забормотал:

– Да ты чего, это моя, может быть, вещь, моя торбочка!Ну ты чего, чего?

Но не решился на прямое столкновение, увидев бешеные глазаТатьяны, и, хромая на обе ноги, поплелся прочь, бормоча:

– Ну и бабы пошли! Убить готова за какую-то дрянь!Сумке-то руль вся цена, а она прямо как зверь напустилась…

Татьяна стояла возле будки, оглядываясь по сторонам.

И вдруг в сумке послышалась негромкая трель мобильноготелефона. Татьяна схватила сумку, вытряхнула из нее содержимое. На асфальтполетели какие-то тряпки, бумаги, и в руке у нее наконец оказался заливающийсязвонками маленький аппарат.

Надежда уже стояла рядом, с любопытством следя за событиями.

Татьяна включила кнопку ответа.

– Бумаги при тебе? – раздался в трубке хриплый голос.

– Да, – поспешно ответила Татьяна.

– Спускайся в метро, остановись возле книжного киоскана платформе и жди.

– Эй! – крикнула Татьяна, не обращая внимания наокружающих. – Паша у вас? Я должна его услышать, чтобы увериться, что онжив!

– Услышишь, услышишь, – ответил хриплый голоспосле небольшой паузы, – вот тебе твой Паша.

Несколько секунд в трубке не было слышно ни звука, нонаконец раздался голос Грибова:

– Танюша, я жив… я не понимаю, что случилось, обратисьв милицию…

После этих слов послышался негромкий крик, звук удара, ипрежний хриплый голос сказал:

– Ты его не слушай. Если хочешь его живого увидеть –делай, как я велел.

– Я все сделаю, – быстро ответила Татьяна, –только обращайтесь с ним по-человечески! Он же инвалид!

– Не бойся, не бойся, – похититель чуть слышнорассмеялся, – получишь его в лучшем виде.

Трубка замолкла.

Татьяна убрала мобильник в карман и подняла глаза на НадеждуНиколаевну:

– Все, я пойду. Давай документы.

– Они не следят за нами, – сказала Надежда.

– Что? О чем ты говоришь?

– Они ничего не сказали, значит, не знают, что насдвое.

– Ну и что?

– Я пойду за тобой следом.

– Зачем это нужно? – Татьяна отшатнулась как отудара. – Это опасно! Они могут причинить зло Паше.

– Они ничего не сделают! Я не бросаюсь в глаза.

Кто я такая? Обычная немолодая женщина. Ты ведь не пошла вмилицию, выполнила их требования… а так я хотя бы увижу, что ты сама жива, стобой ничего не случилось… и если они нападут на тебя – вот тогда уже яобращусь в милицию. В этом случае все равно ничем уже нельзя будет повредить.

– Они не нападут! – заявила Татьяна с фанатическойубежденностью. – Они выполнят уговор, если я его выполню.

– Так будет спокойнее, – мягким голосом повторилаНадежда, – я постараюсь идти за тобой незаметно.

Татьяна задумчиво посмотрела на нее и наконец кивнула:

– Хорошо. Давай документы.

Она расстегнула свою сумку, и Надежда осторожно положилатуда конверт с компакт-дисками и бумагами.

– Ни пуха ни пера! – напутствовала она подругу, иони направились ко входу в метро.

На станции в этот час было очень людно – толпы народавозвращались с работы. Платформа была заполнена людьми, и Надежде трудно былоследить за передвижениями Татьяны. Она увидела, как та остановилась возлекнижного киоска и замерла в ожидании.

Правда, та же самая многолюдность играла им на руку в томсмысле, что позволяла подойти к Татьяне довольно близко, не опасаясь бытьзамеченной.

Вот Татьяна достала телефон из кармана, внимательновыслушала инструкции и направилась к подходящему поезду, двигающемуся в сторонуцентра.

Надежда пошла следом. В этом направлении ехало гораздоменьше людей, вагоны были полупустыми, и Надежда, чтобы не слишком бросаться вглаза возможному наблюдателю, вошла в соседний с Татьяной вагон, откуда онамогла отчетливо видеть подругу.