И в это мгновение за спиной у нее раздался женский голос:

– Сюрприз! Не дергайся, спокойно выезжай на Выборгскоешоссе.

В зеркале заднего вида Татьяна увидела выбравшуюся из-подсиденья Алису. И еще она увидела пистолет в ее руке – «беретту» 38-го калибра.

– Что тебе нужно? – с тихой ненавистью в голосеспросила Грибова.

Алиса рассмеялась:

– Будто ты не знаешь, что мне нужно. Вы со своейхромоногой подругой украли то, что принадлежит мне! Вы украли документыЗагряжского.

– Это еще вопрос, принадлежали ли эти бумаги покойномуАркадию Ильичу, но уж тебе-то, милая, они не принадлежат ни с какого боку!

– Я его наследница! – выкрикнула Алиса. – Ябыла его женой!

– Да у него таких жен… – протянула Татьяна сусмешкой.

Алиса взвизгнула, как разъяренная кошка, и ударила Татьянупистолетом по шее. Машина вильнула, Татьяна выровняла ее и, покосившись наАлису, проговорила:

– Хочешь, чтобы мы разбились? Валяй!

– А ты помалкивай, стерва! Сила на моей стороне, и тыбудешь делать, что я прикажу! Сворачивай влево, нам нужно на шоссе!

Татьяна свернула на шоссе и нажала на газ.

– Ладно, черт с тобой, – Алиса заговорила споказной мягкостью, – так и быть, оставлю тебя в живых, а то кто же затвоим инвалидом-мужем будет присматривать. Сейчас приедем, куда я скажу, отдашьмне документы и диски – и свободна, поезжай на все четыре стороны…

Машина проехала Шуваловскую церковь, промчалась мимоСуздальских озер, миновала железнодорожный мост и покинула пределы города.Татьяна жала на газ, и до Алисы наконец дошло, что они едут с недопустимойскоростью.

– Эй! – окликнула она Татьяну. – Ты что этозадумала? Ну-ка сбавь скорость или получишь пулю!

– Да? – покосилась Татьяна на нее. – Тырискнешь выстрелить в меня на такой скорости? Подумай, дорогая, как следует! Мывылетим на встречную полосу и так разобьемся, что от тебя останутся однивоспоминания, надо сказать, не самые приятные. Даже если не на встречнуюполосу, а в кювет – тебе будет ненамного легче, а я, между прочим, пристегнутаремнем и могу выжить…

– Снижай скорость, сука! – прошипела Алиса. –Все равно ты рано или поздно остановишься!

– Лучше позже, – усмехнулась Татьяна, –глядишь, что-нибудь произойдет, например, нас остановит ГАИ. Тогда тебе придетсяспрятать пистолет.

Алиса на заднем сиденье сжалась в комок и скрежетала отзлости зубами. Пистолет в ее руке ходил ходуном, и в конце концов, чтобыслучайно не выстрелить, она убрала его в наплечную кобуру.

Татьяна чувствовала спиной ее взгляд, полный ненависти иедва не прожигающий одежду.

Увидев, что Алиса убрала пистолет, Татьяна свернула с шоссена боковую дорогу, не снижая скорости.

Машина запрыгала на неровностях и выбоинах дороги.

– Зараза! – вопила Алиса, подпрыгивая на сиденье ито и дело ударяясь головой о потолок. – Ты что делаешь? Мы же разобьемся кчертовой матери!

– Милочка, – как ни в чем не бывало ответила ейГрибова, – ты допустила большую ошибку: решила подкараулить меня в машине.В другой обстановке ты имеешь преимущество: ты сильнее, знаешь всякие восточныештучки, моложе, в конце концов… Но в машине со мной никто не справится. Я ведь,если ты помнишь, была испытателем… И самолет, и машину могу вести хоть в аду сзавязанными глазами. Так что на твоем месте я бы отдала пистолет и свалила отсюдак вышеупомянутой чертовой матери.

– Не дождешься, зараза! – выкрикнула Алиса и,снова подпрыгнув на ухабе, прикусила язык.

– Я тебя предупредила, – хладнокровно произнеслаТатьяна, покосившись в зеркало заднего вида.

Сжавшись, как тигр перед прыжком, пригнув голову и проверивремень безопасности, она резко крутанула руль.

Киношники заплатили бы хорошие деньги, чтобы снять этикадры.

Машина резко вылетела с дороги, потеряла контакт с землей ивзлетела в воздух, будто Татьяна снова была не за рулем скромной «пятерки», аза штурвалом самолета.

Перекувырнувшись в воздухе, «Жигули» грохнулись на чернуювесеннюю землю с кое-где пробившейся первой травой.

Наступила тишина, только с тихим шорохом крутилось поинерции переднее колесо. Татьяна несколько раз глубоко вздохнула, отстегнуларемень и выбросила ноги в заранее открытое окошко. Она проверила спрятанную нагруди папку с документами и компьютерными дисками, слегка размялась,убедившись, что не получила серьезных повреждений, бросила последний взгляд наАлису, которая без сознания валялась внутри машины, и, не испытывая никакихугрызений совести, побежала к дороге. Она успела отбежать метров на пятьдесят,когда бензобак «пятерки» взорвался.

Татьяна даже не оглянулась, чтобы посмотреть на пылающиеобломки автомобиля.

Надежда открыла дверь и вошла в квартиру. То, что ее невстретил муж, было неудивительно: Сан Саныч трудился на очередной халтуре. Новот то, что и кот не вышел навстречу хозяйке, показалось ей подозрительным.Теперь, когда прошло достаточно времени после ее возвращения из больницы,отношения с котом наладились, и, стоило ключу повернуться в замке, Бейсикнеспешно выплывал в коридор, подняв хвост трубой и распушив усы, а когдахозяйка появлялась на пороге, он тут же начинал тереться об ее ноги, показывая,как он соскучился без нее и как рад ее возвращению… По крайней мере, онпозволял ей так думать.

Но сейчас рыжего создания не было в коридоре.

Надежда прошла в кухню, резонно ожидая увидеть Бейсика, нотам кота тоже не было.

Зато там сидела Татьяна Грибова с холодными и злыми глазами,а на столе перед ней лежал пистолет.

Надежда покачнулась, как от удара, и, чтобы сохранить лицо,села на табуретку по другую сторону стола.

– Здравствуй, – сказала она Татьяне. – Как тысюда попала?

– Здравствуй, – ответила Грибова. – Когда тыдогадалась?

– Когда приехала к вам домой… в день похищения.

Ты, конечно, очень хорошо играла, прекрасно изображала ужаси растерянность, но прокололась в деталях.

– В каких же? – спросила Татьяна чуть насмешливо,хотя заметно было, что ее самолюбие уязвлено. – В чем я прокололась?Впрочем, сейчас это уже неважно, но любопытство, сама знаешь – очень сильноечувство…

– Да. – Надежда с пониманием кивнула. –Давай, раз уж мы сидим с тобой на кухне, выпьем чаю.

Татьяна пожала плечами, не возражая. Надежда Николаевнанаполнила и включила электрический чайник и повернулась к Грибовой:

– Кстати, ты кота моего куда дела?