— Только то, что им не повезло родиться не в той семье, — пожал я плечами. — Если бы ты родился хинином, то…

— Я не мог родиться этой мразью! Я существо высшего порядка!

Всё-таки у меня получилось вывести Сэтору из себя. Он покраснел, а его правая ладонь смяла рисовую булочку.

— А между тем твой папашка сказал, что в твоих венах течет кровь хинина. Что у твоего деда перец не стоял, и он воспользовался услугами «мрази».

— Ты всё лжешь!

— Да мне насрать, что ты думаешь об этом, — пожал я плечами. — Я могу сейчас помереть, так что врать мне нет смысла.

— Ты хочешь ужалить меня побольнее! И от этого я ещё сильнее ненавижу тебя. Ведь это не отец отдал приказ уничтожить тебя, а я! Я отправил троих убийц, чтобы они расколотили вдребезги твою рожу, а особенно твою дрянную татуировку! Да, ты удивил меня тогда, когда убил их…

— Значит, это ты меня заказал…

— И не просто заказал, а ещё внушил своему отцу мысль, что он ненавидит тебя. И ещё больше я удивился, когда ты смог одолеть папу…

— Вот, всё-таки не можешь ты обойтись без пафосных речей, — вздохнул я. — Может, не будешь рассказывать мне про своё удивление и про свои интриги? Мне абсолютно насрать на них…

Сэтору вздохнул и выпустил воздух:

— Что ты за человек? Даже не даешь мне насладиться победой над ненавистным хинином. Ладно, я с удовольствием посмотрю на то, как ты будешь умирать на Арене Смерти. Ты же не сможешь выступить против своих принципов…

— О чем ты?

— А вот не надо было перебивать. Я бы всё рассказал, а так… Вали на Арену, хинин, и… И прощай. Ты был бы хорошим противником, если бы был одного уровня со мной. А так… Так ты всего лишь мелкая собачонка, которой повезло пару раз тявкнуть на слона!

— Эта собачонка ещё и тяпнуть может, — усмехнулся я в ответ.

— Вали давай, смертничек…

Сэтору снова расплылся в улыбке, а в дверном проеме возник лимоннорожий.

— До встречи, Мацуда, — кивнул я на прощание.

Он промолчал в ответ.

Что же, не больно-то и хотелось слышать его прощальные слова. Пусть насладится зрелищем, временной победой, а потом… Потом победа достанется мне. И я найду способ насладиться ею сполна.

И вот я уже лечу по наклонному желобу. Открывается люк, и я едва успеваю сгруппироваться, чтобы не грохнуться на задницу.

Рядом должна была приземлиться Шакко, поэтому я отскочил в сторону, чтобы она не сверзилась мне на голову. Пока что я был один на желтом песке Арены. Никого из противников, никого из напарников.

Люк над головой распахнулся и оттуда… Оттуда вывалилась вовсе не Шакко!

На песок рухнула мешковатая фигура. Я только успел увидеть белый хвост среди взметнувшихся юбок. Когда же подскочил помочь, то на меня взглянуло морщинистое лицо старушки.

— Изаму? — послышался голос Шакко с другого конца Арены.

Что? Шакко находилась на стороне противника?

Но как? У нас же был договор с Сэтору, который он не мог нарушить!

Я взглянул на Шакко. Рядом с её изящной фигуркой приземлился кряжистый мужик, похожий на оживший пень. Вот если бы брали картинку для изображения лешего, то этот мужчина как нельзя лучше подошел бы в качестве модели.

— Да как так-то? — спросил я. — Шакко, почему ты на другой стороне?

— Я вовсе не на другой стороне, молодой хинин, — ответила старушка. — Я буду сражаться рядом с тобой.

В эту минуту догадка подлого сюрприза Сэтору пронзила мой мозг.

— Вас зовут Шакко? И вы кицунэ? — спросил я.

Я уже знал ответ, но не мог не удостовериться.

— Да, молодой хинин. И я не знаю, почему это молодому аристократу понадобилась моя смерть. Но он предложил столько денег, что я не могла отказаться. Моя семья погрязла в долгах, а он…

Я уже всё понял. Сэтору нашел-таки лазейку в нашем договоре. И сейчас… Сейчас я должен либо убить Шакко, мою Шакко, либо лечь мертвым от её ударов. А зная Шакко, могу сказать, что она не откажется от мести убийце своего отца. Значит, предсказание всё-таки свершится, и я приму смерть от рук кицунэ.

Мда, ну что-то подобное я и ожидал, поэтому не зря принял меры…

И всё-таки Сэтору нашел лазейку… Но как?

Мой мозг тут же восстановил события того дня, когда я рискнул всем и выложил Мацуде информацию про убийство его отца. За секунду я вспомнил, как он сидел на скамейке стадиона, а дух его отца, захвативший тело Исаи, наблюдал за нами.

И наш договор:

«— Я, Сэтору Мацуда, оябун Хино-хеби-кай, заключаю договор с хинином Изаму Такаги на предмет того, что не буду пытаться убить его до тех пор, пока он не проведет три боя… — медленно начал Сэтору.

— Не проведет три боя в паре с кицунэ Шакко, — поправил я.

— Пока Изаму Такаги не проведет три боя в паре с кицунэ Шакко, я буду терпеливо дожидаться финала боев. До этого времени Изаму Такаги не будет пытаться убить меня. И только после истечения трех сражений мы сможем сойтись в последней битве. Ты согласен, Изаму Такаги?»

Я согласился, а он… Он всё-таки смог повернуть всё так, что мы вышли с Шакко друг против друга. Фактически, он не нарушил договор, а я…

А я лошара!

Черт побери! Да если бы я даже назвал Шакко по фамилии, то вряд ли это что изменило — этот ублюдок заставил бы старушку сменить и фамилию. О да-а-а, сейчас его харя точно треснула от злорадной улыбки.

Как и ниндзя, он воспользовался той самой техникой продаж в виде «трех да». Расслабил, а третьим ударом нанес смертельное ранение… добил. Два боя были не сказать, чтобы очень тяжелыми, а вот самое основное Сэтору припас на третий бой. На решающий…

Что же, неплохо, Мацуда, очень неплохо. Я бы сказал, что недооценил тебя, но как оценивал в качестве дерьма, так и буду оценивать дальше.

— Бой ведется до смерти одной из пар. Участники, покажите хороший бой! — прогремел прежний голос неведомого конферансье.

— Что же, пришла пора сажать лес! — выкрикнул мужчина, нынешний напарник Шакко.

Мужчина рванулся в сторону и тут же начал творить мудры. Он вовремя это сделал, так как моя нынешняя напарница метнула в него огненный шар. Слабенький, но всё же снаряд. Шар вонзился в песок там, где недавно находились ноги лешего и на этом месте вспыхнуло яркое пламя. Если бы мужик оставался на месте, точно превратился бы в бегущий факел.

Молодая Шакко даже ухом не повела, когда неподалеку от неё вспыхнул костёр для ведьмы. Она смотрела на меня, а в свете полыхнувшего языка пламени, я заметил блеск слезинки в уголке правого глаза.

Какие мысли сейчас бродили под рыжими волосами? Хотела она бить меня? Ожидала ли такого поворота?