том, почему Ленин назначил Мартенса на этот важный пост.[770] По его собственному признанию, Мартенс никогда не был "главной движущей силой" среди большевиков.[771] Было много других людей, которые знали английский и имели больше опыта в Америке. Эдвард Джей Эпштейн утверждает, что Мартенс получил эту работу, потому что был "одним из самых доверенных агентов в ближайшем окружении [Ленина]".[772] Гарри Махони, с другой стороны, утверждает, что Мартенс был человеком вовсе не Ленина, а Троцкого. Заменив Нуортеву на Мартенса, "Троцкий, наконец, преуспел в размещении одного из своих самых доверенных людей в Америке".[773] Как бы то ни было, важным фактором, должно быть, были связи Мартенса в американских деловых и финансовых кругах – связи, которые он установил на Бродвее 120. Его главной задачей в Кремле заключалась в том, чтобы превратить Советскую Россию в прибыльное поле для американской торговли и инвестиций и тем самым заручиться поддержкой Уолл-стрит в вопросе дипломатического признания.

Выставить России в качестве заманчивого направления для бизнеса в начале 1919 года была нелегкой задачей. Во-первых, правительство США не имело никаких отношений с большевиками и поэтому не могло обеспечить американским бизнесменам нормальную дипломатическую защиту. Помимо этого, США активно наблюдали за экономической блокадой Советской России, которая запрещала перемещение денег или товаров на территорию, контролируемую Советами, или с неё.

Ещё одним сдерживающим фактором было то, что российская экономика находилась в полном упадке. В результате совокупного истощения, вызванного войной, революцией, а теперь и гражданской войной, промышленное производство в России сократилось до 26% от уровня 1913 года и сократится ещё больше в 1920 году.[774] Производительность труда рабочих составила 22% от уровня 1913 года, а импортно-экспортная торговля прекратила своё существование. Так же как и настоящие деньги. Массовое печатание бумажных денег, начатое при царском и Временном правительствах и продолжавшееся при большевиках, к 1921 году превратило некогда твёрдый рубль в мыльный пузырь. Болезни и голод свирепствовали в деревнях и городах; в 1919-20 годах тифом заразилось более 5 млн. человек, а холера унесла жизни ещё сотен тысяч.[775] Четверть населения столкнулась с острым голодом.

Затем были советские декреты, которые уничтожили легальное частное предпринимательство, начиная с национализации банковского дела в декабре 1917 года, национализации внешней торговли в апреле 1918 года и национализации промышленности и обрабатывающей промышленности, которая началась в июне 1918 года. Вдобавок к этому был тревожный отказ от государственных долгов, объявленный в феврале 1918 года. Хотя технически это относилось только к долгам, полученным во время войны, сюда входили займы, обеспеченные "National City" и "Guaranty Trust", а также неизвестное количество "частных займов", предоставленных российскому правительству американцами. Какой американский бизнесмен в здравом уме захочет иметь дело с людьми, которые отказались признать свои долги и провозгласили своей конечной целью уничтожение капитализма?

Наконец, большевики контролировали только часть России, хотя, возможно, и самую важную её часть. Центральноевропейские губернии, включая Петроград, Москву и большую часть населения и оставшейся промышленности, были в их руках, но Сибирь, Кавказ и большая часть Украины удерживались "белыми", чьи армии тогда продвигались всё глубже и глубже в советские владения. Любые сделки, заключённые с большевиками, могут в скором времени стать пустыми бумажками.

С другой стороны, умный и в некоторой степени недобросовестный бизнесмен мог бы взглянуть сквозь эти негативы и увидеть огромный потенциал. Во-первых, большевики были в отчаянии и поэтому готовы были согласиться на условия, неприемлемые при других обстоятельствах. Белые находились в не менее тяжёлом положении. Революционный хаос и национализация фактически аннулировали право собственности на российские активы и оставили всё открытым для приобретения по бросовым ценам. Вся бывшая царская империя была одним гигантским пожаром-распродажей. Русским нужно было практически всё, и американцы могли им это продать.

На самом деле у Мартенса не было проблем с тем, чтобы найти американцев, стремящихся вести бизнес и даже финансировать его операции. Он также мог пообещать заплатить наличными. Мартенс утверждал, что в его распоряжении было 200 млн. долларов золотом, что, как мы увидим, было в основном правдой.[776] Однако дело касалось России, а эмбарго США сделало невозможным легальный импорт. Мартенс одновременно запросил все американские товары и денежные активы, принадлежащие имперскому и Временному правительствам, на сумму не менее 150 млн. долларов, а возможно, и вдвое больше.[777] Если бы Советская власть получила признание, всё это перешло бы в его руки, и Уолл-стрит "хотела присутствовать при начале раздачи".[778]

В ранней служебной записке Эвансу Кларку Абрахам Хеллер выступал за то, чтобы использовать Дуайта Морроу из "Morgan" и бывшего главу Юридической школы Колумбийского университета Джорджа Кирчви, чтобы связаться с "денежными интересами Уолл-стрит".[779] Эванс встретился с Фрэнком Вандерлипом из "National City", а также с вашингтонскими адвокатами и торговцами влиянием Амосом Пинчотом и Дадли Филдом Мэлоуном. В письме от 19 мая 1919 года конгрессмену Джеймсу П. Малвихиллу Хеллер подчеркнул, что Мартенс был готов внести 200 млн. долларов в американские банки.[780] Морган, "National City", "First National" и "Kidder-Peabody" были ключевыми целями кампании Мартенса по "окучиванию".

В начале апреля Мартенс и Нуортева были почётными гостями на "конфиденциальном обеде" в клубе банкиров на Бродвее 120, где они встретились с "представителями ведущих финансовых институтов".[781] Обед был организован "человеком, который хотел к большевикам справедливого отношения" — скорее всего, Уильямом Томпсоном. Всё это держалось в строжайшем секрете. Всё, что Мартенс мог бы рассказать, это то, что представителей "National City Bank" там не было. Военная разведка установила, что присутствовали Рэймонд Робинс, а также Чарльз Сэйбин, Фрэнсис Сиссон и Генри Эмери, все руководители "Guaranty Trust" и сотрудники его иностранного отдела.[782] Сиссон также был экспертом по связям с общественностью. В других сообщениях предполагалось, что Сэйбин "в качестве частного лица каким-то образом ссудил деньги [Бюро], что пока не объяснено".[783] Дальнейшее расследование показало, что арендная плата за офисы Бюро в "World Tower" выплачивалась через счёт в "Guaranty Trust".

Другим фигурантом "Guaranty Trust", связанным с советским Бюро, был Макс Мэй, руководитель его валютного отдела. Действительно, благодаря мастерству в этой области уроженца Германии Мэя признали "бесспорно, величайшим экспертом по валютным операциям в мире".[784] Во время войны под руководством Мэя "Guaranty Trust" приобрёл рублевые счета номинальной стоимостью в несколько миллионов долларов, которые теперь, из-за блокады и инфляции, стали практически бесполезны. Единственный способ восстановить их ценность