– Ремешочек не пристегнут.

Бомбила обрадовался, что дело ограничится штрафом за ремень. Принялся каяться, что недоглядел, и осторожно намекать – не решить ли миром, без протокола? Суетливо полез по карманам в поисках бумажника.

Инспектор вспомнил – впереди выходные, а детей развлекать надо. А развлечения – штука дорогая. Но в свете последних городских веяний наступил на горло родительской песне. Ничего, дома посидят, книжки почитают.

– Никаких проблем, – любезно отозвался страж дорог, отдавая честь, – я просто напомнил. Счастливого пути.

– Блин… Чудеса… – придя в себя, прокомментировал бомбила, – может, мне лицензию на извоз взять, а?

Золотов вышел около Настиного дома, еще раз повторил приготовленную речь и решительно постучал в дверь, нацепив на лицо счастливую улыбку. Послышались шаги, поворот ключа в замке.

– Здравствуйте…

На пороге стояла не Настя. И не ее мама.

Мелкий романтик Дима Федоров. В джинсах, футболке и тапочках.

– Привет…

Трехсекундная пауза. Гляделки. Так обычно смотрят друг на друга боксеры перед поединком. Сейчас рефери скомандует «бокс» и понесется…

Не понеслось. Дима сразу стух:

– Ты чего… Вернулся?

Вот гад! Что ему в Москве-то не сидится? Под боком у модельки? Долго будет туда-сюда шнырять? Делать в Великозельске больше нечего, Марусова без него благополучно взяли.

– Вернулся. Настя дома?

Дима вышел на крыльцо и прикрыл за собой дверь. Попытался негромко и доходчиво объяснить москвичу, что место занято. Оно, как известно, пусто не бывает, если свято. Но Золотов молча оттеснил недавнего коллегу и зашел в дом.

Аромат свежего кофе. Настя хозяйничала у плиты. Не оборачиваясь, спросила у Димы, кто пришел, и Слава расслышал в ее голосе равнодушие ко всему происходящему.

– Это я… Привет.

Она обернулась. Замерла с солонкой в руке. На лице смесь радости, недоумения и тревоги. Никакому актеру не передать – даже Дмитрию Нагиеву по прозвищу «Человек-рейтинг». Может, это видение? Желаемое вместо действительного?

– Кажется, ты хотела поехать в Калининград?

Настя опять не ответила, но солонку опустила.

– Я за тобой. Собирайся. Не совсем, правда, в Калининград. По дороге все объясню.

Она потянулась к ручке плиты, чтобы выключить газ под сковородой с омлетом, посмотрела на свои ногти с некрасиво облезшим маникюром и инстинктивно сжала пальцы в кулаки.

– Антон, я не…

– Я не Антон. И это тоже объясню…

…Кофе на второй конфорке не выдержал накала страстей. Возмущенно фыркнул и убежал. И бежал до тех пор, пока не закончился волшебный поцелуй.

Этого несчастный романтик вынести уже не мог. Что-то объяснять Насте? Бесполезно. Пока бесполезно. Но ничего… Он подождет. Батя четыре года ждал, и он подождет. Долго москвич здесь не протянет, а в столицу Настя не поедет.

Вышел во двор, свернул за угол дома, сел в припаркованный УАЗ, повернул ключ в замке. Пенсионный двигатель категорически отказывался заводиться. Дима вышел из кабины, обреченно хлопнул дверью, сплюнул на травку и улетел.

* * *

В жизни директора театра Васнецова наступила белая полоска. Не в смысле теста на беременность, а вообще. Сначала успешная премьера, теперь предложения от драматургов и спонсоров. Так дело пойдет – скоро и машину купить можно! И все благодаря племяннице и ее странному пациенту. Вернее, уже не пациенту.

Последний, к слову, паковал вещички. Вместе с Лерой. Переезжал на съемную квартиру из директорского кабинета.

Сергей Геннадьевич решил обсудить перспективу именно в этот момент. Он тоже был в некотором роде психологом и знал, что счастливый человек – доверчивый человек. И легко соглашается с лукавыми предложениями.

– Юра, ой… Антон… Есть хорошая пьеса, автор в топе. И деньги. Не желаешь ли?

– Когда? – Плетнев оторвался от сумки.

– Чем быстрее, тем лучше…

– Мы с Лерой в Таиланд собрались. Перенести нельзя?

– Антоша, соглашайся, – легко отказалась от мечты об океане Лера, – там все равно сейчас не сезон. Потом съездим.

– Ладно, давайте. Почитаю.

– Но есть одно «но»…

– Я, кажется, знаю, какое… Имя?

– Увы… Никитин. Бренд.

– Но когда-то он не был брендом? Верно?

Верно-то, конечно, верно… Но денежку дают под него…

На следующий день Плетнев и Лера улетели в Таиланд.

* * *

Майор Фейк, сменивший имя на майор «Стерлинг», что означало «Подлинный», лежал в кровати и размышлял не о судьбах человечества, а о своей собственной. Телефон разрывался от звонков Прокофьева, напоминая о нарушении приказа «Сидеть и помалкивать». Сегодня же надо возвращаться, оставаться в Великозельске нельзя. Он же теперь настоящий сотрудник Следственного комитета, расследует сложное дело о мошенничестве… Но согласится ли поехать Анастасия? И ее мама? Накануне Вячеслав Андреевич, как сумел, объяснил ситуацию. И с Жанной, и с чужими документами. Мама не поверила однозначно, Настя сделала вид, что верит. На вопрос «Что дальше?» ответил банальностью: «Поживем, увидим». Но сейчас придется выбирать.

Кстати, а что дальше? Багров сказал, через месяц можно написать рапорт и отвалить. Но ведь можно и не писать… Остаться. Золотов уже втянулся. Мало того – ему нравилось. Предъявлять обвинения, задерживать, арестовывать… Есть в этом что-то божественное. Не только Господь управляет судьбами, но и ты… Хотя нет. Не ты и не господь. Только сам человек. Поэтому, Вячеслав Андреевич, вставай с кровати и принимай решение о своей дальнейшей судьбе.

Встать и принять не успел.

Дверь приоткрылась, и в комнату протиснулась Настя с подносом. На подносе дымились омлет и кофе. На Насте «дымились» короткие шорты и обтягивающая футболка.

– Доброе утро.

Завтрак в постель – это круто. Он сам не так давно скакал с подносом вокруг спящей Жанны, но ему завтрак в постель не приносили никогда. Если, разумеется, не считать маму в детстве, когда болел. В его нынешней жизни вообще многое было впервые. И эта новизна ощущений приятно возбуждала.

– Анастасия, – с деланой серьезностью заметил он, – завтрак в постель – это серьезный, ко многому обязывающий шаг. У некоторых народов мира это практически объяснение в любви. Ты хорошенько подумала, прежде чем его сделать?

Настя улыбнулась, поставила поднос на тумбочку.

– Вообще-то, я долго думала, взвешивала все «за» и «против». И пришла к выводу, что способна на этот шаг. Приятного аппетита.

За дверью кто-то осторожно поскребся, потом несмело постучал, и послышался голос Настиной мамы: