лозу в сторону и оторвал ее голову от плеч, ее ужасающее выражение навсегда запечатлелось в ее чертах, когда кровь хлынула на меня.

От громогласного рева Дракона задрожали стены, и я воспользовался моментом, чтобы полностью исцелить себя, направляясь к дверному проему, через который сбежал Брайс.

Я вышел наружу, и дождь обрушился на меня, когда я оказался у основания огромного песчаного карьера. Темно-синий живот Данте парил над моей головой, его хвост развевался позади него и прочерчивал в небе линию электричества. Он летел за размытым пятном вдалеке, которое рвалось по огромной песчаной долине, пытаясь убежать. Брюс.

С неба полыхнула молния, превратив песок в кристаллические столбы стекла, когда он упал на землю, и когда он выпустил огромный полукруг электричества перед Брайсом, я понял, что он схватил этого засранца. И неважно, враг он мне или нет, я не собирался упускать шанс заставить Брайса заплатить за то, что он сделал.

Я использовал свою магию земли, чтобы овладеть землей под собой, подняв стену грязи и двигая ее, как волну, несущуюся к берегу, пока я скакал к своей добыче. Брайс оказался в стекле и бросился к нему, когда я заблокировал единственный выход землей под ногами, а затем посмотрел вниз на него из нашей ловушки. Он испуганно уставился на меня, его кулаки были в крови от ударов по стеклу, а глаза наполнял неподдельный ужас.

Данте приземлился рядом со мной с грохотом, от которого задрожала земля под ногами, и зарычал на Брайса во всю мощь своих легких. Я смотрел на Инферно рядом со мной, когда ветер рвал нас, а дождь бил по моей окровавленной плоти, и мое сердце колотилось от какой-то странной, сильной связи с ним.

Я ступил на столб земли, появившийся по моей воле, опустился в яму и пошел к Брайсу спокойным и размеренным шагом, разминая шею. Он отпрянул назад к стене из сверкающего стекла, в его глазах вспыхнул ужас. Затем он упал передо мной на колени, склонив голову и всхлипывая, как ребенок.

— Пожалуйста, не убивай меня! — кричал он, пока я выпускал из земли лианы. Они обвились вокруг его ног, рук и шеи, а затем затянулись так, что он был вынужден лечь на спину на песок, распластавшись, как еда для стервятников.

— Пожалуйста! — закричал он, когда я с силой натянул лианы, дергая и дергая, питаясь его болью и вытягивая его конечности в разные стороны. Я чувствовал вкус дождя на своих губах и смерть в воздухе. Месть всегда была сладкой, но сегодня она была слаще всех конфет на свете.

— Я — Лунный Король! — крикнул я ему, и он воззвал к звездам о помощи, но никакая сила в этом мире не могла спасти его от меня.

Я делал это медленно, причиняя такую боль, что мои запасы магии снова разбухли до предела. И когда я наконец устал от его криков, впивающихся в мой череп, я заставил лианы разорвать его на десять частей, его кровь впиталась в песок, а его предательский язык замолчал навеки.

Мое сердце отбивало яростную мелодию, которая, казалось, барабанила в самую сердцевину моего тела. Повернувшись, я обнаружил, что Инферно исчез, и подумал, признается ли он вообще, что был здесь.

Моя благодарность перевесила всю ненависть, которую я испытывал к нему. Он спас мою проклятую звездами жизнь. Он был рядом со мной. Как никто другой.

Я выбрался обратно из ямы, дождь начал стихать, и тучи надо мной расступились. Но выглянуло не солнце, а звезды.

Я нахмурился, глядя на небо: в центре неба края дня встречались с самой темной ночью. Я попытался отмахнуться от иллюзии, так как шок пронзил меня, но она осталась на месте, а в центре всего этого сияли два созвездия. Серпенс и Драко. Змея и Дракон. Те, что связаны с моим Орденом и Орденом Инферно.

Я искал Данте, так как стук сердца в моей груди, казалось, доносился извне. Мир стал расплываться по краям ночи, солнечный свет превратился в молочную дымку за пределами круга тьмы, в который я попал.

— Что, черт возьми, происходит? — вздохнул я, когда сквозь светящийся туман ко мне направилась фигура.

Данте появился в одних трениках, его губы раздвинулись в благоговении, когда он повернул голову к небу, чтобы полюбоваться прекрасным и откровенно странным, как дерьмо, видом ночного неба над головой.

Стук в моих ушах становился все громче и громче, а затем превратился в неземной шепот. Звезды перемигивались и сверкали, и я знал, что в каком-то глубоком, инстинктивном месте внутри меня, что это их я слышу.

— Противники родились и выросли, — говорили они. — Ваш вызов был услышан. Ваши узы крови и смерти висят на волоске.

Глубокий толчок в груди притянул меня к Данте, и я направился к нему, нуждаясь в том, чтобы быть ближе. Желая быть рядом.

Он стоял передо мной как зеркальное отражение. Принц тьмы, рожденный, чтобы править противоположной стороной одной и той же войны. Когда его глаза встретились с моими, пронзительный звон прорвался сквозь мой череп, и я упал на колени, прижав руки к ушам, так как его сила прорвалась через мою голову.

— Бесчисленные души были брошены в небо из-за ненависти, которая живет между вами, — проклинали нас звезды, и от их ярости болели все части моего тела. И это была такая боль, от которой мне не помогала никакая магия. Это была пытка в самой чистой, самой утонченной форме.

Я был наказан силой, которая управляла каждой клеткой моего тела. Она могла стереть меня в пыль или возвести в ранг бога. Я чувствовал в этой силе источник всей моей магии, чувствовал дар жизни, который она мне предложила, и судьбу, которую она для меня нарисовала. Она смотрела на мою обнаженную душу, оценивала и взвешивала ее, отделяла хорошее от плохого и считала каждую частичку, словно это были монеты, составляющие мою общую ценность.

— Было дано много шансов положить конец страданиям на этой земле. Но вы и ваши отцы проигнорировали их в пользу своей ослепляющей ненависти, — звезды шипели и плевались, как бушующий огонь под моей плотью. — Узы испытали вас, и вы оба были признаны несостоятельными. Но теперь вы стоите как союзники на этом холме, и мы не можем игнорировать вопрос, который вы нам адресуете.

— Какой вопрос? — прорычал Данте, и я снова сумел поднять глаза, обнаружив его прямо передо мной, стоящим на коленях, со спиной, склоненной в поклоне, так как он столкнулся с тем же гневом,