свой член в мой зад диким движением, от которого у меня перехватило дыхание, а мои ногти впились в бедра Леона, чтобы я не упала.

— Ты будешь, — пообещал Габриэль, отстраняясь и снова входя в меня.

Я застонала от ощущения его твердого члена в моей тугой дырочке, чувствуя себя одновременно такой полной и такой пустой, пока моя киска сжималась от потребности во внимании.

Леон несколько долгих минут смотрел, как его друг трахает меня в задницу, пока я задыхалась, стонала и кусала себя за язык, моля от имени моей киски, прежде чем он снова вогнал свой член мне в рот.

Я чуть не подавилась членом Леона, когда он сильно вошел в меня, но мне это нравилось. Мне нравилось ощущение того, что он использует меня для своего удовольствия, я только хотела, чтобы моя киска тоже приняла участие в этом действе.

Они оба выкрикивали мое имя, когда их пальцы впивались в мою плоть, а я боролась за то, чтобы удержаться на ногах под натиском того, что эти два монстра делали с моим телом.

Габриэль резко дернулся, и на мгновение я подумала, что он кончает, прежде чем поняла, что он застыл на месте.

— Что такое? — прорычал Леон, продолжая трахать мой рот, его член был толстым и твердым, а его вкус сводил меня с ума от похоти.

Габриэль оставался совершенно неподвижным, и я слегка отстранилась. Леон вынул свой член из моих губ, и я посмотрела на него, тяжело дыша, так как неподвижная твердость члена Габриэля глубоко внутри моей задницы заставила меня задрожать.

— Пожалуйста, — задыхалась я, даже не понимая, что поддаюсь, пока не сделала это, но моя киска пульсировала, и я не могла больше терпеть пренебрежение к ней.

— Что? — пробормотал Габриэль, казалось, вернувшись к нам.

— Мне нужно больше, — сказала я громче. — Пожалуйста, я умоляю тебя.

Леон мурлыкал, толкая меня в объятия Габриэля, и я откинулась назад так, что мой позвоночник прижался к его груди. Из меня вырвался стон, так как из-за изменения угла наклона член Габриэля наполнил меня по-новому, и два моих короля застонали в ответ.

Габриэль начал медленно входить и выходить из меня, а Леон опустился на колени и стянул с меня туфли и штаны для йоги.

— В моей голове пляшут видения, — дышал мне на ухо Габриэль, его рука нашла мой сосок и потянула за него.

— О чем? — я задохнулась, когда Леон раздвинул мои бедра и наклонился вперед, чтобы втянуть мой клитор в рот.

— Райдер, я думаю, — пробормотал он. — Но здесь так много похоти, что я не могу сосредоточиться, чтобы увидеть это как следует. Ты чертовски отвлекаешь.

— Может быть, звезды говорят тебе быть грубым со мной, как он, — поддразнила я.

— О, разве я недостаточно груб? — Габриэль зарычал, его пальцы обхватили мое горло, чтобы удержать меня на месте, когда он начал сильнее трахать мою задницу, его толчки были яростными и перехватывали мое дыхание.

С языком Леона, работающим над моим клитором, я мгновенно развалилась на части, моя киска сжалась, а задница плотно обхватила толстый ствол Габриэля, и мои крики удовольствия наполнили воздух.

Прежде чем я успела прийти в себя, Леон снова поднялся на ноги, жестокая улыбка появилась на его губах, которые были влажными от моего желания, когда он обвил мои ноги вокруг своей талии и расположил свой член, чтобы наконец-то дать моей киске то, чего она так жаждала.

— Думаю, я хочу услышать еще немного этих мольб, — прорычал Леон. — И Гейб, ты должен сказать звездам, чтобы они отвалили, пока ты глубоко в нашей девочке. Я хочу, чтобы ты был на высоте, а не терялся в своей гребаной голове.

— Заткнись, придурок, — прорычал Габриэль, но вошел еще сильнее, словно желая доказать, что он ни в чем не халтурит.

И когда Леон вогнал свой член глубоко в мое ядро, я забыла о видениях, звездах и прочей ерунде в нашей жизни, потеряв себя от ощущения того, что они вдвоем уничтожают меня, пока мои сиськи подпрыгивают, а они трахают меня, задыхаясь. В любом случае, сейчас не может быть ничего более важного, чем это.

17. Райдер

— Я думаю, ты убила его, Виола, — шипел Рассел. — Прошла целая вечность.

— Он не умер, — огрызнулась она.

— Его кожа холодная, — пробормотал Рассел, его пальцы сжались на моей шее, а мои чувства медленно обострялись.

— Он Василиск, идиот, его кожа всегда холодная, — сказал Брайс справа от меня, и я почувствовал, как от него исходит боль. Это была глубокая, пульсирующая агония, которая проникала глубоко, и я инстинктивно узнал ее. Яд.

Рука ударила меня по щеке с силой грузовика, и моя голова закружилась, когда я ощутил вкус крови во рту и боль, ласкающую мой грудь. Плохой, мать его, ход.

Мои магические резервы начали питаться болью, но мои руки были сцеплены за спиной в твердый ледяной шар, так что я не мог использовать то немногое, что было в моем распоряжении, чтобы освободиться.

Открыв глаза, я обнаружил Брайса, разжимающего руку от удара, на его лице была самодовольная ухмылка, когда он смотрел на остальных в поисках одобрения.

— Ты только что дал пощечину Лунному Королю, — прокричала Виола, Рассел нервно засмеялся, но когда его взгляд упал на меня, он вскрикнул и отпрыгнул на метр назад.

— Он очнулся, — прошептал он, как будто я не мог его услышать.

Я догадался, что отверстия, в которых когда-то находились его уши, позволяли ему все еще прекрасно слышать, но мне было интересно, насколько хорошо он будет слышать, когда ему отрежут голову и закопают на пятьдесят футов под землю.

Я осмотрел свое окружение и обнаружил, что нахожусь в каком-то пыльном старом каменном здании, где из мебели не было ничего, кроме деревянного стула, на котором я сидел. Пол покрывал слой песка, а квадратное отверстие в одной из стен, где было окно, позволяло полуденному солнечному свету проникать в помещение и окрашивать все в золотистый цвет. Но к тому времени, когда я закончу с этим, все здесь будет красным.

Я дернулся против своих оков, и Рассел поднял руку, чтобы удержать лед на месте, в то время как я бросил на него смертельный взгляд, и он задрожал как лист. Виола прижала ладонь к его руке, предлагая ему больше магии для работы, и лед стал холоднее и крепче прилегать к моим рукам, сдерживая меня. Я не мог измениться с такими руками,