– Где ты был, Карлос? – спросила я.

– Я же уже говорил, Шэмрок, у Мундо. Не видел его тыщу лет.

– А что ты не позвонил? – спросила я тоном, в котором угадывалось недовольство.

Карлос встал и начал бесцельно ходить по комнате, расставлять вещи, поправлять антенну телевизора, но не отвечал на мой вопрос.

– Карлос, ты меня слышал?

В ответ он громко задвинул ящик шкафа, открыл другой и вынул из него трусы.

– Мог бы и позвонить.

– Где мои часы? – спросил он ледяным тоном и впервые с тех пор, как вошел в дверь, посмотрел мне в глаза.

Я испугалась. Сэм посмотрела на меня.

– Где твои часы? – повторила я.

– Да. Где. Мои. Часы. – В его голосе была сталь, а в глазах никакой нежности.

– Мы отдали их менеджеру отеля, чтобы он нас не выселял. Твои часы у него.

Карлос пнул мешок с мусором так, что он, как мяч, ударился о стену. Мы с Сэм машинально придвинулись друг к другу поближе. Я еще никогда не видела Карлоса таким, его словно подменили.

– Зачем вы продали мои часы? – процедил он сквозь зубы.

– Ты нас здесь оставил, – ответила я плаксивым голосом. Я не хотела, чтобы он понял, что я вот-вот расплачусь, но ничего не смогла с собой поделать.

– Я не несу за вас никакой ответственности! – закричал Карлос.

– Ответственность? За нас? Вот так ты ставишь вопрос?

На самом деле я знала, что так оно и есть, и от этого мне было больно и досадно.

– Мы вчера должны были квартиру смотреть. Ты не пришел. – Я все-таки заплакала.

– Этого мне только не хватало! – закричал он и ударил кулаком в стену рядом с зеркалом.

Мои письма попадали, как осенние листья. Сэм схватила подушку и закрылась ею. Карлос вошел в ванную и с грохотом захлопнул за собой дверь. Он открыл воду и не выходил из ванной больше часа. Мы с Сэм молча сидели на кровати. Чтобы отвлечься, я включила телевизор.

– Что это было? – спросила я, показывая на дверь ванной. Моя рука тряслась. – Он никогда раньше себя так не вел.

– Не знаю, – прошептала Сэм.

Не знаю, кто из нас двоих был больше испуган. Мы сидели и надеялись, что дверь откроется и выйдет знакомый добрый Карлос, начнет шутить и поведет нас ужинать.

Наконец он вышел из ванной. Его волосы были мокрыми, а лицо гладко выбритым. Он стянул одеяло с кровати Сэм и, не глядя на нас, завалился спать на полу. Я была рада, что он не лег в нашу кровать. Я немного успокоилась и сказала:

– Сэм, можешь пойти со мной в ванную? Я не хочу быть одна.

Мы перешагнули через спящего Карлоса и вошли в ванную. Его вещи валялись на полу, а кафель около раковины был местами розовый, а местами фиолетовый от наших экспериментов с волосами. В кармане штанов Карлоса была толстая пачка денег и одноразовая бритва.

Глядя в зеркало, я смыла краску с волос у себя за ушами. Сэм сидела на унитазе.

– Надо срочно от этого цвета избавляться, – сказала я.

– Да, – согласилась Сэм. – Мне с короткой стрижкой будет легче смыть. Передашь туалетную бумагу?

Наклонившись, я вынула рулон бумаги с полочки под раковиной и заметила что-то блестящее. Это была полоска фольги точно такого же размера, как десятидолларовые «чеки», которые я видела у родителей на Юниверсити-авеню.

Я подняла фольгу, развернула и увидела внутри маленькие белые крупинки.

– Сэм, Сэм, посмотри.

– Да.

– Это кокаин.

Я узнала, что Карлос употребляет кокаин. Это открытие превратило его в моих глазах из эксцентричного человека в обычного наркомана.

Две следующие ночи он устраивал вечеринки в специально снятом для этой цели номере мотеля. Я не пошла на эти празднества. Две ночи подряд до утра играла музыка, и такси привозили гостей: Фифа с его кузинами, разношерстную публику из Бедфорд-парка, Джейми, Мундо и многих других. Сэм часто приходила навестить меня, одиноко сидящую в нашем номере. Я не пошла на вечеринки в знак протеста. Я сидела и сочиняла письмо Карлосу, в котором хотела написать, что знаю его секрет и что если он не бросит наркотики, я не смогу быть его девушкой.

Я неожиданно четко увидела наше совместное будущее: женщина, не закончившая школу, и наркоман в квартире в Бронксе. Эта жизнь мало бы отличалась от существования мамы и папы. Менеджер отеля назвал нас с Сэм «шлюхами».

«Может быть, я незаметно для себя стала проституткой?» – подумала я. Я шла на компромисс, чтобы что-то получить. Но я устала от зависимости, от Карлоса и от жизни, которой жила.

Я заснула с блокнотом на коленях.

«Дорогой Карлос,

Мы на перепутье…»

* * *

На следующее утро после вечеринок я проснулась от стука в дверь и криков. Сэм и Карлос еще спали. Протирая глаза, я открыла дверь и увидела молодого мужчину. Мы проспали расчетный час.

– Если вы используете комнату, платите, – заявил работник мотеля. – Если нет, то горничная уже ждет.

Он сложил руки на груди.

– Да, сейчас, – ответила я. – Секунду.

Я присела около валяющихся на ковре штанов Карлоса, нашла деньги и отдала мужчине три двадцатидолларовые купюры.

– В следующий раз сами спускайтесь на ресепшен. Или, по крайней мере, отвечайте на чертов телефон, – заявил он и ушел.

– Я не слышала никакого звонка, – удивленно сказала я Сэм.

– Я тоже.

Внимательно осмотрев телефонный аппарат, я заметила, что трубка лежит неправильно. Вполне возможно, что так было уже несколько дней, потому что мы не пользовались телефоном. Я поправила трубку.

– По-моему, самое время позавтракать, – сказал Карлос, показывая на живот. Он был в хорошем настроении.

– Сэм, а во сколько вы вернулись? – спросила я.

Я была удивлена, что они меня не разбудили, хотя Сэм спала рядом со мной в одной кровати. Карлос раскрыл меню китайского ресторана.

– Ребята, давайте заказывать, – сказал он и стал шлепать буклетом по моим голым пяткам.

Сэм, не ответив мне, спросила:

– Что заказываем?

Я была голодна и решила забыть о письме Карлосу. Я сконцентрировалась на первостепенной задаче – на еде.

Мы сели на кровати и начали выбирать блюда из меню, когда неожиданно зазвонил телефон. Мы переглянулись. Нам никто никогда сюда не звонил. Я давала этот номер только Бобби и Лизе. Сэм встала, подняла трубку, нахмурилась, услышав то, что ей сказали, и передала трубку мне:

– Лиз, тебя. Это Лиза.

– Да?