— Да я сейчас сварю! — рассмеялась Брин.

Барбара прошла вместе с ней на кухню.

— Ты себе представляешь — я еду с вами в Черные Холмы!

— Да ну? — воскликнула Брин в восторге. — Но как же твое шоу и твой бизнес?

— Я закрыла шоу и наняла ассистента. Я пустилась в игру, Брин. Вот это настоящая жизнь!

Брин крепко обняла подругу.

— Надеюсь, все так и будет, Барб! Это было бы просто замечательно!

Барбара ответила ей такими же крепкими объятиями, потом отпустила ее.

— Мне нужно бежать, чтобы передать дела моему новому ассистенту. Я просто хотела рассказать тебе, что у нас происходит с Эндрю. Пожелай мне счастья, Брин. Столько же, сколько у вас с Ли!

— Конечно, я желаю тебе счастья! Всего счастья, которое только есть в мире!

Барбара помахала ей рукой и собралась уйти, но вдруг остановилась.

— Да, кстати! Я с Майком Уинфельдом не играла, но я его действительно видела. И он спрашивал о тебе.

— Очень мило с его стороны, — сказала Брин.

— Ага, — согласилась Барбара и добавила: — Я удивляюсь, что он здесь до сих пор делает, а? Он же должен гонять по турнирам! Ох, да ладно, побежала!

Брин сварила кофе и принесла его на подносе в гостиную, но обнаружила, что все уже переместились в студию. Она отнесла кофе наверх, посмотрела через стеклянную стену — все они сидели там кружком. Она не могла слышать, о чем они говорят, но улыбнулась, потому что поняла, что разговор шел весьма оживленный. Перри и Мик активно размахивали руками.

Брин позвала, чтобы кто-то открыл ей дверь, но, сообразив, что никто все равно ее не услышит, поставила поднос на пол и открыла дверь сама.

— Кофе, ребята!

Они хором гаркнули ей «спасибо!», а Ли подошел, чтобы быстренько поцеловать ее в лоб.

— Ты не стесняйся, если что-нибудь понадобится, — сказал он.

— Не волнуйся, — рассмеялась Брин, — я найду чем развлечься. У меня же фотографии есть, вот и поработаю немного.

Его рабочий кабинет, как обнаружила она за эту неделю, был оборудован стереоустановкой, а пол там был из хорошего дерева, заглушавшего шум от хореографических упражнений.

— Все прекрасно, — уверила она Ли.

Затем она помахала всем рукой, закрыла за собой дверь и ушла.

Брин вернулась на кухню и налила себе чашку кофе, потом перенесла ее в кабинет Ли и вытащила из верхнего ящика пакет с последними увеличенными фотографиями.

Она перекладывала их, одну за другой, потом быстро их перелистала — как делает художник-мультипликатор, чтобы создать эффект движения. Что-то там было — мужчина и женщина, покидающие мотель. Мужчина обнимает женщину… открывает дверцу темного седана… пропускает ее вперед. Что-то в этом было.

Да, но что это доказывает? — спросила она себя. Черты лица мужчины едва различимы. Она может попробовать увеличить снимок еще, но тогда на пленке будет такая зернистость, что вообще уже ничего не увидишь.

Она вздохнула и положила снимки назад в ящик. Когда Ли закончит свою репетицию, они смогут поехать к ней и город, и предпринять еще одну отчаянную попытку что-нибудь найти.

Брин зевнула, потянулась и снова пошла наверх. Ли колотил по своим барабанам, все увлеченно работали. Она улыбнулась — было так странно видеть его, но не слышать ни звука.

Брин переоделась в тренировочный костюм и спустилась в кабинет. Включив на стереоустановке пьесу Баха, она отпустила свое сознание на свободу, а телу позволила произвольно двигаться под музыку.

Хэммарфилд… Если он виноват в том, что похитил маленького мальчика и терроризировал ее, надо его остановить. Он ведет кампанию за избрание в сенат… За публичную должность.

Песчаные ловушки. И о чем она только думает?

Вдруг холодные мурашки побежали разом по всему ее телу, а зубы начали выбивать дробь. Что-то, что упомянула Барбара, все это время будоражило ее подсознание. Брин ничего не знала о гольфе, но о чем же все-таки говорила Барбара? Они должны были позволить ей вынуть шарик из песка без того, чтобы добавлять очки.

Гольф, гольф, гольф… В гольфе надо набрать как можно меньше очков.

Майк Уинфельд выиграл турнир. Но в день, когда она делала эти фотографии, ей пришлось отщелкать лишнюю пленку, потому что кто-то был в одиночестве около того песчаного капкана.

Один… Нет! Не совсем один. Потому что на следующих снимках было видно с дюжину голов, показавшихся над дюной. Зрители следовали за игроками, как гигантская волна. Дело было в тех секундах, пока этот человек пребывал в одиночестве, возможно, в тех десяти метрах, на которые он опередил остальных, скрывшись за склоном дюны. Секунды, что она запечатлела благодаря скорости съемки. Секунды, секунды — это все относительно. Секунды имеют значение только для проворного и умного человека, который мог бы… что?

Брин кинулась к столу Ли. Она вытащила набор первоначальных снимков и нашла фотографии с гольфистом. Она едва могла разглядеть человека на фоне песка. Чтобы понять что-то достоверно, необходимо было увеличить снимки и сделать то, что она делала все утро, — быстро пролистать тридцать шесть фотографий, чтобы создать эффект движения.

Брин кинулась назад, наверх, мимо стеклянной стены студии. Там она задержалась. На всех членах группы были надеты наушники, соединенные с микрофоном. Она прикусила губу. Не надо сходить с ума. Может быть, сначала лучше сделать снимки, а потом уже врываться к Ли на репетицию.

Полная решимости, Брин опять переоделась в джинсы, начеркала записку Ли о том, что проявляет новые снимки — «по внезапному озарению». Она прикрепила записку к двери и уехала.

Брин проехала половину пути до своего городского дома, как вспомнила, что, кажется, забыла снова включить охранную сигнализацию.

Она подумала, не вернуться ли ей, потом решила, что шептун вряд ли решится напасть на четверых здоровых мужчин. А ей так не терпелось проверить свою догадку…

Брин вместе с негативом сразу помчалась в лабораторию. Минуты проходили за минутами, и она впадала во все большее нетерпение. На белой бумаге понемногу проступало изображение…

Едва ли она сможет дождаться, пока просохнут снимки. Она заставила себя потерпеть, когда они полностью проявятся, затем отнесла их в дом.

Ее охватила дрожь, но и возбуждение тоже. Теперь она могла рассмотреть все в подробностях.

Это был… Уинфельд. Смотрящий на песок в смятении. Оглядывающийся, чтобы посмотреть, не видит ли его кто-нибудь. Волна зрителей уже совсем близко, и ему надо срочно, за доли секунды, принять решение.

Пленка запечатлела все. Мгновенное движение ноги, втаптывающей шарик в песок. А из его кармана выпадает другой…

Брин отщелкала всю бобину пленки на скорости, кадр за кадром. Высокочувствительная пленка в тысячу единиц, и вот у Брин есть все, что нужно. Его рука в кармане, шарик, падающий, падающий… на зеленую траву.