Это невозможно было сделать в комнате, набитой людьми, разговаривающими на разных языках, к тому же один из туристов, молоденький и темноволосый, истерически бегал по комнате, разбрасывая рюкзаки и перебирая сковородки.

– Потерял, я ее потерял!

– Что потерял?

– Черную сумочку на молнии. В ней мои важные ночные вещи.

Безумия в комнате только прибавилось: все повылезали из своих ночных мешков и принялись искать важную сумочку, в которой, очевидно, были какие-то ценные вещи и лекарства. Я не двигалась из своего угла, боясь потерять место с краю. Но сумочки нигде не было. Двое немцев тоже не участвовали в поисках, они сидели на кроватях и иногда поглядывали в мой уголок, понимающе улыбаясь. Я отвернулась.

– Что у тебя там лежит? Тебе понадобится врач? – В дверях появилась Лори, руки в боки, и в комнате стало тихо.

– Мои важные ночные вещи.

– Лекарства?

– Нет, мои вещи! – голос молодого человека панически дрожал, но Лори на глазах переполняло раздражение.

– Просто скажи мне, что это за вещи.

Вся комната обернулась к нему, ожидая жизненно важного откровения.

– Зубная щетка.

Разочарованные туристы вернулись в свои спальники, и Лори выключила свет.

– Спокойной ночи, дети, и до шести чур чтоб никто не вставал.

///////

Я встала. В темноте раннего утра я пробралась между лежащих тел, взяла первую попавшуюся куртку и вышла на улицу. Ветер успокоился до легкого шепотка, и на востоке, на самом горизонте, в темно-серых щелях между облаками, поползли язычки розового, крася верхушки ледника нежнейшим голубым цветом. Стояла полная тишина. Совершенная тишина, как в самом начале существования Земли. Или в самом его конце. Даже завернувшись в теплый пуховик кого-то из туристов, я чувствовала, что ни людям, ни животным здесь не место. Мир продолжает вертеться и без них. Розовый свет проникал сквозь серость – время стояло на месте, менялся лишь свет.

Немцы исчезли с рассветом – прокрались за порог еще до того, как начался завтрак, и с их уходом прекратился хаос с перестановкой мебели. Проходя мимо моего матраса, они помахали и шепнули:

– Хорошего вам отдыха в палатке!

Через час Лори стояла на настиле из досок перед хижиной и по очереди обнимала каждого из нас на прощание.

– Будьте сегодня осторожны, погода сейчас хорошая, но позже пойдет дождь. Просто идите вниз по холму вдоль реки, заблудиться невозможно.

Мы спустились с горы по голой, однообразной, усыпанной камнями местности. Чем дальше мы уходили вниз по холму, прочь от ледника, тем меньше разговаривали, пока не замолчали совсем. В последний день мы наконец нашли удобный и приятный ритм ходьбы. Или все дело в том, что идти нужно было под горку? Как и обещала Лори, вскоре мы уперлись в реку. Мутная талая вода неистово мчалась вниз по холму под невысоким деревянным мостиком, возведенным в память о человеке, который попытался ее перейти, но не справился, и его унесло в долину, на много километров вниз по течению. Я задержалась на деревянной платформе над водой, которая подпрыгивала и пенилась на валунах. Ни за какие коврижки я не вошла бы в эту бурную реку.

Пока Дейв кипятил воду на чай, начал накрапывать мелкий дождик. Еще до того, как мы убрали горелку, стук дождя по дождевикам стал громче шума реки. Он заглушал звук, с которым миллионы галлонов воды обрушивались по каскаду водопадов, которые становились все выше, шире и страшнее. Вода с неба, вода под ногами, вода в глубоких, порождающих эхо ущельях. Ничего вокруг, кроме воды. Там, где кончались пустынные поля камней и пепла, венчавшие пик вулкана, скопления микроорганизмов постепенно превращались в участки торфа, а затем в слой почвы. Вне досягаемости ледников, укрытые стенами скал, от реки робко тянулись полосы зелени. Земля под ногами понемногу превращалась в предгорье – уже знакомый нам мир, где зеленые нити множились и сплетались в ковры жесткой травы и армерии. Мот шел впереди сквозь холодный настырный ливень. Он шел один, погруженный в себя, по своей собственной тропе. Чем больше становились водопады, тем громче они шумели, пока, наконец, не заглушили все остальные звуки. Вода свирепо, с ревом билась о камни, одежду и землю. Водоворот шума и влаги превращал торфяную почву в поток грязи. Но Мот продолжал продвигаться вперед, постепенно уходя от меня все дальше.

Нам начали попадаться люди, сначала они шли по двое или трое, а затем целыми компаниями. Наконец нам встретилось даже несколько колонн школьников на экскурсии. Мы приближались к деревне Скоугар, к кафешкам и стоянке автобусов, куда привозят туристов посмотреть на водопады. Чтобы догнать Мота, мне пришлось почти бежать по склизкой тропе.

– Куда ты так спешишь? Я за тобой не успеваю!

– Что? Не слышу – тут так громко!

– Куда ты – так – спешишь?

– В смысле? Я не спешу. Просто шел, вспоминал разные моменты пути из последних дней.

– Может быть, так тебе и нужно ходить. Может быть, тебе нужны наушники, чтобы движения становились автоматическими; может быть, все дело в связи между мыслями и действиями?

– Я не могу ходить в наушниках на природе, мне нравится слушать тишину.

– Ну, тут тебе это все равно не удастся.

Навстречу нам вверх по холму шли две женщины – жилистые, в яркой одежде. Блестящие непромокаемые куртки горчичного цвета и красные штаны, а на головах широкополые шляпы, прихваченные под подбородком нитками бус, подобных которым я не встречала ни в одном магазине туристического снаряжения. Они остановились чуть поодаль и стали смотреть, как мы идем им навстречу.

– Здравствуйте, прекрасный сегодня день.

– Guten Morgen. – Немки. – День вовсе не прекрасный, дождь идет.

– Действительно идет.

– Что?

– Идет дождь.

– А, так вы заметили. Нам с подругой кажется, мы вас знаем.

– Нет, навряд ли.

– Да, вот вас, мужчина: мы с вами явно встречались, но где, не можем вспомнить… Лицо у вас знакомое.

– Я правда не думаю, что мы встречались.

Мы пошли прочь, а они остались стоять, глядя на нас с озадаченными лицами.

– Так что, Мот, может, ты ведешь тайную жизнь в Германии?

– Понятия не имею, о чем они. А куртки у них что надо. – Мы обернулись и увидели, что женщины так и стоят на кромке холма, глядя на нас.

///////

Волнообразный спуск становился все более плоским, река все более широкой, а я шла за Мотом, который стремительно исчезал впереди. Может быть, в том, что сказали те немки, была доля истины? Вдруг он скрыл от меня поездку в Германию? Или он шел один, потому что ему наскучила моя болтовня – или ее отсутствие? Он устал обсуждать бойскаутские значки и еду и просто захотел побыть в одиночестве. Я подождала Дейва и Джули, которые осторожно ступали по скользкой траве.