Спустившись с горы, мы оказались у первой переправы через реку. Здесь было слишком глубоко, чтобы остаться в обуви и перейти по камням, – придется вброд преодолевать бурный поток, прозрачный и холодный, как лед. Закатав брюки и сменив ботинки на сандалии, припасенные специально на такой случай, мы неуверенно вошли в реку. На середине переправы вода с силой толкнула меня под колени, и я замешкалась, так что ноги пронзила острая боль, но устояла благодаря палке, несмотря на растущее онемение. Оказавшись на том берегу и вытираясь только что снятым шарфом, я взглянула на Мота. Он сидел на перевернутом рюкзаке у реки, которая текла с вершин субарктических гор, и промокал ноги красной банданой, а вдали возвышался ледник. Мне вспомнился врач, который присел на край стола в своем кабинете в Уэльсе и сказал, что Моту осталось жить всего два года: «Не утомляйтесь, далеко не ходите, будьте аккуратны на лестнице». И тем не менее Мот сидел передо мной – уставший, голодный, весь в синяках, он смеялся, натягивая ботинки на замерзшие ноги. Прошло уже четыре года.

– Когда я читал в интернете про хижины Альфтаватн, там говорилось, что при них есть кафе.

На его лице играла довольная ухмылка, и я знала, что он нарочно придержал эту информацию до того момента, когда она произведет наибольший эффект.

– Что? Прямо кафе, с настоящей, типа, едой? – Дейв начал быстрее завязывать шнурки.

– Ну, там говорилось про еду, и вероятно, там есть какое-то отопление.

– Осталось километра три? Надо поторопиться, пока всё не съели без нас.

Прошло всего несколько дней, а новизна от возвращения к вермишели уже выветрилась. Перед нами лежала долина – километры ровного сланца и пепла, зажатые между двух горных волн. Мы тронулись в путь по бесконечному пространству, где время и возможности казались безграничными.

///////

Рыжеволосый Эрик, хозяин огромного рюкзака, стоял возле туалетов, переминаясь с ноги на ногу, руки в карманах, явно поджидая кого-то.

– Привет, ну как вам было спускаться с этой горы с вашими рюкзаками? Коварный спуск, да?

– Хмм. – Он даже не поднял на нас глаз, отвернулся и отошел в сторону. Может быть, он забыл наш разговор накануне.

Мы поставили палатки на берегу мелкой речушки и прогулялись к озеру. У воды лежали кучки одежды, оставленные компанией, которая надеялась искупаться голышом, но разочаровалась в этой затее – в пятидесяти метрах от берега вода все еще доходила только до колен. Им пришлось забежать чуть не в середину озера, чтобы наконец спрятаться, и там они брызгались и визжали на мелководье. Видимо, с древних времен озеро обмелело, потому что когда-то здесь якобы утонул человек. Он упал с лошади, когда вместе с дочерью охотился на лебедей, и исчез. Его дочь обыскала озеро, но тела так и не нашла. Она вернулась в деревню за помощью, но ночью ее матери приснилось, что утонувший просит искать его под нависающей скалой. На следующий день тело нашли именно там. В буклете, висевшем возле туалетов, утверждалось, что это не просто легенда, а чистая правда. Исландцы верят, что мертвые разговаривают с ними через сны, сказала девушка, наводившая порядок в туалетах, и эта история тому доказательство. Жаль, что та женщина не спросила у мужа, как ему удалось утонуть в озере глубиной по колено.

///////

Мот не ошибся. Кафе было на месте. После ледяного горного ветра пахнувшая на нас через открытую дверь жара показалась нам достойной Сахары, и мы радостно скинули ботинки и вошли внутрь. Огромные порции овощного супа и сэндвичей-гриль были роскошью, о которой мы даже и не мечтали: в эту отдаленную местность все необходимое привозилось на полноприводных грузовиках с огромными колесами.

– Осталось всего несколько дней, потом приедут грузовики забирать те домики, которые на колесах. Через две недели мы запрем хижины на зиму и уберемся отсюда, пока не начал валить снег. Мы и сейчас-то открыты только ради нескольких последних отставших туристов вроде вас, а всем, кто пойдет по тропе после этого, придется рассчитывать только на себя… Ну, если они достаточно безумны, чтобы подняться сюда не в сезон, остается только надеяться, что они как следует подготовились. – Немецкий парнишка за стойкой налил нам горячего чая. Он радостно сообщил, что уже собрал вещички и вот-вот вернется в цивилизацию. – Четыре месяца здесь провел, уж поверьте мне, это более чем достаточно.

Я сидела у окна, глядя, как гаснет над водой последний свет, окрашивая горы в серые и серебристые тона. Снаружи Эрик, сидя на скамейке, что-то вещал туристам, обступившим его и внимательно слушавшим, а рядом с ним сидела девушка в красных брюках и с диким взглядом. Девушки-инженера, которая тащила его продукты, нигде не было видно. В кафе зажглись фонари, и я вдруг поняла, что суровые альпинисты, которые сфотографировали нас на тропе, сидят за соседним столиком. Они не обращали на меня внимания, погрузившись в путеводители – загорелые, недельная щетина поблескивает в тусклом свете. Немец вышел из-за стойки и начал расставлять по углам свечи. Одну из них он поставил на столик перед альпинистами.

– Романтичный свет, при нем удобней говорить о любви. – Один из альпинистов поднял голову и кивнул. Перед тем как отвести взгляд, я заметила, что ноги мужчин, согреваемые толстыми вязаными носками, переплетены под столом. Я оказалась ничуть не лучше, чем люди, которых мы встречали на юго-западной береговой тропе. Как и они, я моментально сделала выводы об этих двоих, ничего о них не зная. Я увидела двух закаленных, обветренных альпинистов в экспедиции; я не только не разглядела их историю, но даже не подумала, что она у них в принципе может быть. Как те люди, которые записывали нас в психов или наркоманов, узнав, что мы бездомные, я автоматически предположила, что этих двоих дома терпеливо дожидаются жены. И проглядела двух влюбленных в романтическом путешествии. А еще у них были отличные носки.

– Простите, а откуда у вас такие замечательные носки?

– Из магазина в Ландманналёйгаре, классные носки, сделаны из исландской шерсти.

– Вот черт, жаль, что я такие же не купила, у меня ноги просто леденеют по ночам.

Мы неохотно вышли из кафе, после жары внутри ветер показался нам совсем ледяным. Хотя мы спустились намного ниже, и холод здесь был почти выносимым, я все равно мечтала о шерстяных носках.

В первом тусклом утреннем свете я споткнулась о веревку, вылезая из палатки, и покатилась прямо к реке, но вовремя успела затормозить, не намочив свои единственные сухие носки. По тропинке от озера понуро брела девушка-инженер, голова опущена, руки в карманах.

– Доброе утро! Рано ты встала. Готова к очередному дню со своим громадным рюкзаком?

– Мне его еще два дня нести, и наши поговаривают о том, чтобы пойти еще дальше.

– Разве ты не получаешь удовольствия?

– Все совсем не так, как я себе представляла. – Она медленно пошла прочь, ссутулившись и вытирая слезы. На скамейке бок о бок сидели Эрик и девушка в красных штанах, склонившись друг к другу. К ним вышли остальные ребята из компании, и он раздал всем печенье, которое притащила на себе девушка-инженер.