Рядом с вожаком стояли два громадных волчары, выделявшихся статью и размерами среди других в стае, не страдавших, по внешнему виду, от недоедания. Вожак не держал подопечных на голодном пайке, вот и вымахали в метр от земли, а эти двое еще выше в холке и шире в груди.

Телохранители? Особо приближенные? Правая и левая рука вожака?

Помощники в любом деле заплечных дел мастера. Аким удивился бы, узнав, как он недалек от истины. Верно проинтуичил. Пастырь так их и называл — Правый и Левый.

Хороших, просто отличных оборотней собрал под свое начало Волчий Пастырь. Надежных. Верных. Преданных.

Волчьего Пастыря просто так на тот свет не спровадить. Хорошо бы его ранить и, если повезет, то и убить. Контузия ему в любом случае обеспечена.

Аким втайне надеялся, что мощная самоделка убьет Волчьего Пастыря. Об их живучести можно было слагать легенды. Вкладывая силы в бросок, он надеялся на чудо. Чуда не случилось.

Оборотни быстро среагировали на самодельную гранату. Слишком быстро. То, как серые среагировали, говорило об одном: они были в прошлой жизни военными. Не просто офицерами или солдатами, а бывалыми бойцами, имеющими боевой опыт. Лишь выживший в ближнем бою представляет, что может натворить граната. Вчерашнему крестьянину и в голову не придет, что делать, когда ему под ноги упадет граната. Хоть ящик перекидай. Тут нужны опыт, приобретенный кровью, и рефлексы, доведенные до автоматизма. В скоротечном ближнем бою счет идет на секунды, настоящий вымуштрованный боец действует автоматически, не раздумывая…

У оборотней отличная реакция, и на ночное зрение они не жалуются. Мгновенно оценили угрозу, не раздумывая, приняли решение и начали действовать. Аким лишь успел порадоваться, что замедлитель взрывателя у его самоделки рассчитан по минимуму, а не как у обычной гранаты. На дальний бросок он не рассчитывал. Как раз для метания на небольшое расстояние и обязательно из-за укрытия. В его случае это был ствол дерева, за которым он успел укрыться в последний момент…

Оборотень, стоявший по правую руку Волчьего Пастыря, начал действовать моментально. Он рванул к ней. Что он собирался сделать: закрыть ее своим телом или отбросить ударом лапы, — он уже не расскажет. Взрывом у самой пасти ему снесло полчерепа и, как бритвой, срезало нижнюю челюсть. Оторвало передние лапы.

Правый умер первым, не успев выполнить задуманное.

Левый тоже сначала попытался рвануться к гранате, а когда понял, что не успеет, изогнувшись, бросился на Пастыря. В прыжок оборотень вложил все силы и дикую ярость. За секунду до взрыва серая туша сбила фигуру в рясе. Левый заслонил собой Волчьего Пастыря. Успел серый. Живым щитом закрыл предводителя стаи от осколков, изрикошетивших шкуру, как сито. Плотный веер осколков выкосил траву в радиусе четырех-пяти метров от места взрыва.

Левый умер вторым, ненамного пережив Правого. Правый не успел, Левому удалось выполнить задуманное. Пастырь ворочался под мертвым телом, обливавшим его потоками крови из рваных ран, стараясь подняться с земли. Два оборотня отдали свои жизни, чтобы спасти вожака. А может, друга?

Всего этого Поплавков не видел. Еще не стихло эхо взрыва, а он уже выскочил из-за дерева и помчался к мосту. Он выиграл паузу для рывка к новой позиции. Пока опомнятся, кинутся следом, он должен добежать. В запасе есть секунды четыре-пять, если повезет, все шесть. Немало по меркам скоротечной схватки, учитывая численное превосходство серых чудовищ.

— Хорошая попытка! — издевательски проревел залитый кровью Волчий Пастырь, выбираясь из-под туши мертвого оборотня. Хорошо еще, «ату его» не кричал. С него станется.

Подбегая к мосту, инквизитор физически ощущал, как ненавидящие взгляды стаи стегают его по спине. Еще немного. Осталось с десяток метров. Еще чуть-чуть. Он взлетел по угадывающимся в густом ковре мха ступеням, как кошка выскакивает из ванны с водой, куда ее определили шкодливые детские ручонки. Поплывет или пойдет по дну?

Послышался, раздирая слух Акима, несмолкающий вой. Стая выла и ревела, требуя отмщения. В вое переплетались ноты ярости и горечи утраты.

Взлетев наверх по ступеням моста, Поплавков рванул на середину. Сейчас это была самая выгодная позиция: волкам не допрыгнуть, а когда поднимутся за ним, можно будет подороже продать свою жизнь. Он почти добежал до центра моста, каменным горбом вздыбившегося на поляне. Почти успел. Будет легче засечь момент нападения волков. Со всех сторон не смогут навалиться. Надо попытаться навязать им свои условия боя. Есть возможность сломать вражескую тактику — ломай. Путай карты, вытаскивая из рукава любую. Не всегда же с козырей ходить. Еще несколько шагов. Осталось два. И тут Аким почувствовал, что он как будто угодил в невидимую паутину. Время вдруг замедлилось. Воздух стал плотным и густым. Он увидел остановившихся волков, Пастыря, уже поднявшегося с земли и замершего с вытянутой рукой, указывающего на него. Один из оборотней завис в воздухе во время прыжка.

Поплавков упрямо прорывался сквозь тянущуюся преграду. Невидимая паутина поддавалась сантиметр за сантиметром. Шажок, еще чуть-чуть. Инквизитор двигался медленно, словно плыл в патоке средней густоты. Так чувствует себя пчела, завязшая в варенье, прилетевшая на душистый запах и угодившая в липкую ловушку. С каждым новым движением он увязал все глубже. Исчезли звуки леса, рычание волков.

Инквизитору нестерпимо хотелось двигаться быстрее. Он прорывался сквозь желе сгустившегося времени. Можно ножом резать. Так иногда бывает в ночном кошмаре: бежишь изо всех сил, а все равно остаешься на месте. Поплавков знал, когда спишь, ничего не бойся. Твой сон, делай, что хочешь: хочешь — лети, а хочешь — проходи сквозь стены. Сон это или явь? От этого вопроса стало не по себе. Инквизитор поднажал. Невидимая паутина порвалась, уступив упрямому человеку…

Аким очутился неизвестно где. Под ногами больше не было каменных плит моста, сменившихся серой землей. Одно радовало: тело вновь обрело привычную подвижность. Руки, ноги двигались как обычно.

Он ждал, что же произойдет дальше. Прошла минута. Истекла вторая. Ничего не происходило. Волки не появились. Один, совсем один. Нет, не так. Впереди виден камень, и на нем кто-то неподвижно сидит. Если не приглядываться, то можно подумать, что сидящее неподвижно существо — продолжение каменной глыбы.

Ноги зацементировала несвойственная ему робость. Презирая собственную нерешительность, инквизитор заставил себя сделать несколько шагов к фигуре, сидящей вдалеке на камне. Было видно, что, даже сидящая, она была выше Акима. Об истинном росте неизвестного можно было лишь догадываться.

Серая равнина давила на психику, пригибала к серой земле. Хотелось перемешаться с серой пылью под ногами. Превратиться в безликое ничто среди всевозможных оттенков и полутонов серого цвета.

Аким пару раз с жаром повторил про себя: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что ты со мной». Навалившееся чувство безысходности не прошло, но стало немного легче на душе. Он понимал, что так происходит, из сложившейся ситуации. Мгновение назад он уже попрощался с жизнью. Против стаи, ведомой Волчьим Пастырем, в одиночку никому не выстоять. А тут провалился непонятно куда. Тяжело убедить себя в этом, но слова молитвы сгладили давящую на глаза и душу тяжесть серого безликого мира, заставившего ощутить инквизитора крохотной песчинкой, затерявшейся на краю Вселенной. Лучше места, чтобы спрятать луч, не придумаешь. Сюда мало кто сунется по доброй воле и в здравом рассудке. Инквизиторы не попадали в категорию обычных и нормальных людей. Такое место идеально подходит для ссылки или наказания преступников…