Свинцов залился пунцовой краской, кивнул и ответил:

– Депутат райсовета.

– То есть получается, что народный избранник потворствует криминалу.

– Нет, что вы, я против криминала. Просто… – он словно нашаливший ребенок опустил голову и зашмыгал носом. От его былой респектабельности не осталось и следа. Перед Калининым сидел закомплексованный, усталый, неуверенный в себе человек.

– Да вы не оправдывайтесь. Не нужно. Каждый выбирает то, что он выбирает. Вам нравится платить всякой швали деньги, вы и платите. На вашем месте я бы эти средства отдавал местному детскому дому. Детишки бы порадовались новой обновке, игрушкам и книжкам. Да и вы, глядя на них, самолюбие свое потешили бы.

– Так я ж не кому-то, а вам деньги принес. На памятник.

– Какой к черту, Иван Семенович, памятник. Я же сказал, все живы и здоровы. Один мошенник привел вам другого. И разводят вас по полной программе. Этот хмырь никогда в органах не служил. И зовут его не Андрей Юрьевич, а Андрей Александрович. Кстати, гражданин иностранного государства, – зло выпалил Калинин и постучал пальцем по фоторепродукции Левина.

– Но я же сам видел эскиз этого монумента.

– Я вам при желании этих эскизов за пять минут наштампую сколько угодно.

– Значит, меня обманули?

– Еще как, – кивнул Калинин. – Как мальчишку вокруг пальца обвели. Так что забирайте свои деньги.

– А вам они что, не нужны?

– Нет, – отрезал Калинин. – Не нужны. Но я все же попрошу вас об одном одолжении.

– Да вы берите деньги, берите. Я их списал с баланса.

Калинин брезгливо тыльной стороной ладони толкнул их к Свинцову. Тот все понял и, стремительно схватив их со стола, засунул в нагрудный карман своего шикарного пальто.

– Просьба к вам будет такого характера, – сказал Калинин и сделал театральную паузу, следя за реакцией бизнесмена, который внимательно смотрел на него. – В ближайшее время вы сможете в официальном порядке подтвердить все то, что вы мне сейчас сообщили?

– Под протокол?

– Да, под протокол, нашему следователю.

– А мне за это ничего не будет?

– Что вы имеете в виду?

– Ну что я вам предлагал взятку, – засмущавшись, ответил Свинцов. Калинин рассмеялся.

– Так вы мне ее разве предлагали?

– Нет, но вы же мне указали на это.

– Обещаю, что за это действие вам ничего не будет, тем более что ничего противоправного вы не совершали и, надеюсь, совершать не будете. Так ведь?

– Да. Я человек законопослушный, – кивнул Свинцов.

– Ну и?

– А чего не подтвердить, подтвержу. Я же правду скажу. Могу вашему следователю прямо сейчас это и сказать.

– Сейчас пока не нужно. Мы еще немного посмотрим за этим лжесотрудником ФСБ и в самое ближайшее время задержим. Вот тогда-то и потребуется ваша помощь.

– Хорошо, – Свинцов встал со стула и, осмотревшись по сторонам, сказал: – Вам бы здесь ремонт сделать нужно. Могу подсобить.

– Спасибо Иван Семенович. Но мы в ближайшее время переселимся в другое здание.

– А там что-то нужно делать. У меня есть строительная компания. Могу людей послать, материалами помочь. Вы не стесняйтесь. Для меня это ничего не стоит.

– Все, Иван Семенович, имеет свою цену. Но за предложение, огромное спасибо, не премину воспользоваться, – Калинин встал и протянул коммерсанту руку, которую тот с подобострастием пожал и вышел из кабинета.

Н-ск, следственная тюрьма, 19 января 2003 года, 13 часов 55 минут

– После этого случая времени на раздумья у меня было мало. Вернее, счет уже шел не на дни, а на часы и минуты. Это, безусловно, было самым настоящим провалом. Так что мне ничего не оставалось делать, как бежать к преимуществам столичной жизни. Я торопился, нервничал, ощущая кожей, как надо мной сгущаются грозовые тучи. Мне почему-то в тот момент вспомнился новосибирский аэропорт Толмачево, где меня задержали. Я видел себя как бы со стороны – взволнованного и растерянного, лежащего на мраморном полу аэровокзала, а в голове звучал строгий голос судьи: «Именем Российской Федерации…»

– Видишь, получается, Андрей Александрович, ты как в воду глядел, – улыбнулся Калинин.

– Если бы я не потянул за собой Ирину, то глядишь, все бы и обошлось, – вздохнул Левин.

г. Л-ск Н-ской области, 5 ноября 2002 года, 17 часов 15 минут

В сквере усталый дворник поджигал собранную в кучу листву. Делал он это неумело. Спички загорались, но тут же по непонятным причинам тухли. Выгуливавшая ребенка мамаша аккуратно обошла горе-поджигателя, а ее сын остановился и, блестя глазенками из прикрытого капюшона пуховика, уставился на странноватого дядю со спичками. В ту же минуту ребенку дали по заднице, и дворник перестал занимать его воображение.

Левин ухмыльнулся. Его немного забавила пышногрудая мамаша с широкими бедрами и ярко накрашенными губами, как и неумелый дворник, понапрасну истративший целый коробок спичек. Ему-то самому при желании потребовалась бы лишь одна, от силы две спички, чтобы подпалить кучу этих сухих разноцветных листьев.

Докурив сигарету, Левин смачно сплюнул на тротуарную плитку и зашел в здание, где располагался офис Свинцова. Там его дружелюбно, словно старого знакомого, встретил охранник, который, поздоровавшись с ним за руку, по секрету сказал:

– Шеф сегодня что-то не в духе. С самого утра рвет и мечет.

– Сейчас мы ему настроение подымем, – Левин подмигнул охраннику и направился к кабинету Свинцова.

В этот раз в небольшой приемной, заставленной коричневой офисной мебелью его встретила высокая девушка в вертящемся кресле за дисплеем компьютера. Она, улыбаясь, спросила:

– Вы к Ивану Семеновичу?

– Да, девушка. Что-то я вас раньше не видел.

Неизвестно почему Левин подумал, что эту длинноногую девушку и удобный широкий диван объединяют не только официальные рабочие часы.

– Как вас представить?

– Не надо меня представлять. Я из ФСБ, иду проводить обыск в кабинете вашего шефа. Вы находитесь за дверями и никого не пропускайте к нему, – он подмигнул ей и бесцеремонно открыл дверь в кабинет бизнесмена.

Девушка бросилась наперерез, но было поздно, Левин уже вошел туда.

– Иван Семенович, извините, но мужчина не стал меня слушать и… – покраснев, начала оправдываться она.

– Ладно, оставьте нас наедине. С вами и охранником я позже разберусь, – сквозь зубы бросил он и углубился в бумаги, разложенные на столе.

В просторном офисе стояла почти полная тишина, лишь тонко звенели стекла, вибрируя в такт проходящим по железнодорожной дороге поездам.