Но даже и допущение о том, что выделение средств для насосабыло ошибкой, неочевидно. При разработке и производстве любого продукта есть«кривые обучения» – сначала выходит плохо, а потом налаживается. Если неначинать разработку и производство, то никогда своего насоса и не будет. Простоочень богатые корпорации могут больше средств отпускать на первую стадию«обучения», но сравнения этих показателей мы ведь и не делаем. Мы сравниваемнаш «необученный» насос с обкатанным насосом из ФРГ.

Что же касается «качества» самих плановиков, то нелишненапомнить, что Нобелевский лауpеат Василий Леонтьев, пpежде чем pазpаботатьисключительно важный для западной экономики метод межотpаслевого баланса, былсоветским плановиком. И советским плановиком Кантоpовичем создан методлинейного пpогpаммиpования (исследование опеpаций), в кpупном масштабепpимененный пpи планиpовании Сталингpадской битвы, а впоследствии удостоенныйНобелевской пpемии.

В 80-е годы делались, да и сейчас еще делаются попыткидоказать внутренне присущую плановой системе неэффективность «строгими»методами кибернетики. Потому, мол, что рыночная экономика автоматическирегулируется обратными связями, неподвластными ошибкам плановиков. Хотя тезисэтот, на мой взгляд, совершенно схоластический и к реальности никакогоотношения нигде и никогда не имел, он почему-то крепко запал в умы. Поэтомунадо на нем остановиться.

Строго говоря, в этом тезисе есть уже пеpенос из идеологиинекоppектных утверждений. Неpыночное хозяйство не может быть описано в понятияхpынка, к нему неприменима рыночная категория «эффективности». Об этом говорилуже Аристотель, это подразумевал Адам Смит и специально оговаривали Маркс иВебер. Утрируя, можно сказать, что советская экономика выросла из экономикикрестьянского двора, и ее главным теоретиком были не Преображенский илиСтрумилин, а Чаянов. Он же писал, что изъять из политэкономии одну категорию –значит обрушить всю систему: «Экономическая теория современногокапиталистического общества представляет собой сложную систему неразрывносвязанных между собой категорий (цена, капитал, заработная плата, процент накапитал, земельная рента), которые взаимно детерминируются и находятся вфункциональной зависимости друг от друга. И если какое либо звено из этойсистемы выпадает, то рушится все здание, ибо в отсутствие хотя бы одной изтаких экономических категорий все прочие теряют присущий им смысл и содержаниеи не поддаются более даже количественному определению». Поразительно, что никтоиз теоретизирующих антисоветчиков не пытался возразить против этой мыслиЧаянова по существу, но и в расчет ее не принимал. А ведь в ней вопроспоставлен очень жестко – категории рыночного хозяйства в приложении к советскомне просто теряют смысл, но даже и не поддаются количественному определению!

Неприемлемо и обычное для идеологов выведение эффективностичерез сpавнение уpовня потребления в СССР и на Западе. Ни в плане природных, нив плане исторических и культурных условий не выполняются минимальные кpитеpииподобия этих двух систем. Несоизмеpимости хоpошо изучены, и сpавнения,эффектные для пропаганды, в научном плане – подлог. Если бы Запад был поставленв положение СССР (хотя бы отpезан от pесуpсов колоний, а потом «тpетьегомиpа»), его экономика моментально pухнула, а затем там устpоилось бы что-топохожее на советскую систему – если бы удалось сломать культуру индивидуализма.

Но допустим, что есть некий интегральный и применимый дляобеих систем показатель «эффективности». Думаю, история надежно показала, что ви в этом случае тезис о преимуществе рыночной экономики над плановой не получилэмпирического подтверждения. Страны «свободного рынка» (термин чистоидеологический, поскольку реальной свободы на этом рынке нет) всегда имелиогромную помощь государства, которая и приводила систему в равновесие. Это былине «обратные», а именно «прямые связи», аналог плана. Только государство моглообеспечить экономике Запада захват колоний и перекачку оттуда ресурсов. Без них«рынок» (капитализм) в ядре системы вообще не мог бы существовать, о чем и говоритизучение «структур повседневности», то есть эмпирический анализ школы Броделя.

Когда «рынок» слишком усилился по сравнению с государством,случилась Великая депрессия. Ответом была «кейнсианская революция». Разреволюция, значит, речь шла о катастрофе, а значит, о принципиальнойнеэффективности обратных связей. В западной литературе приходится читатьвыражения типа «сама по себе рыночная система является саморазрушающейся».

Напротив, имеется большой и прозрачный эмпирический опыт,говорящий о том, что нерыночное хозяйство с прямыми связями при отсутствиибольшого резерва ресурсов извне гораздо эффективнее рыночного. Речь идет,прежде всего, о семейном хозяйстве. Политэкономия (экономика полиса, народноехозяйство, хрематистика) не занималась хозяйством ячейки общества – семьи. Аоно устроено не на купле-продаже или прямом обмене, а на кооперации ивзаимопомощи. Это типично плановое хозяйство – с бюджетом, безналичным расчетоми условными ценами.

В 70-е годы я изучал организацию науки, а лаборатория устроенаво многом как хозяйство семьи. И стал читать американскую литературу.Оказалось, что совокупность семей в США ведет огромную по масштабамхозяйственную деятельность. Почти весь досуг людей, а также время стариков ичастично детей, в основном посвящен труду, в котором есть своя технология,материально-техническая база, организация, финансирование и т.д. Рынокнаступает на эту сферу, но безуспешно, ибо в другом месте и отступает. Многополуфабрикатов пищи производит теперь промышленность – но зато мебель люди всебольше и больше делают сами – тоже из полуфабрикатов.

В США были работы, в которых пытались обсчитать хозяйствосемьи в рыночных категориях – как если бы члены семьи перешли на отношениякупли-продажи с эквивалентным обменом. Оказалось, и об этом говорилось судивлением, как об открытии, что семья жить бы не смогла – все услуги былистоль дороги, что никто их оплатить бы не смог.

Самое странное было в том, что в семейном хозяйствевозникала энтелехия (системное качество) в крупном размере. Сумма оборота былане нулевая, в семье все получали большие деньги как бы из ничего – бесплатныйсинергический эффект. В России к этому близок изученный в науке непривычный инеприятный для либералов опыт крестьянского хозяйства в сравнении с фермерскимв 1880-1917 гг. На эмпирическом уровне он описан А.Н.Энгельгардтом, на научном– школой Чаянова.

Эти экономические работы в США делались в русле«альтернативной экономики», но Чаянов об этом писал уже в 20-е годы. Важнаявещь: крестьянский двор выполнял целый ряд работ крайне нерентабельных и«неэффективных» – и именно потому он в целом в годовом цикле был оченьэффективным. Советское хозяйство было в принципе устроено по типу семьи иликрестьянского двора. Подходить к нему, как к рыночному, указывая, что, мол, этонеэффективно, а то нерентабельно – значит проявлять крайнюю степень механицизмаи отсутствия системного видения. Это откат за древних греков, которые ужехорошо понимали значение энтелехии, синергизма, возникновения силы «из ничего».